на песок побрить ноги и подмышки. Я снова вошла в воду, чтобы ополоснуться, а потом — чистая и страшно довольная — долго плавала на спине.
Я надела желтое бикини, смазала подмышки дезодорантом и, тщательно расчесав волосы, скрутила их узлом на затылке, скрепив заколкой. Я выбрала солнцезащитные очки в черной оправе, так как «Рей-Бан» решила отдать Ти Джею.
Но когда я подошла к шалашу, Ти Джей почему-то не сразу отреагировал на мое чудесное перевоплощение. Он наклонился ко мне, принюхался и осторожно заметил:
— Комары вас теперь живьем съедят.
— Мне сейчас так хорошо, что комары меня как-то не волнуют.
— Ну, что скажете? — протянул он мне удочку.
Он взял длинную палку, проделал отверстие на конце и вдел гитарную струну. А струну продел в петлю на серьге.
— Здорово. Когда ты тоже помоешься, давай испытаем ее. Я все тебе оставила там, на берегу. Ни в чем себе не отказывай!
Когда Ти Джей вернулся, он прямо-таки сиял чистотой и пахло от него так же приятно, как и от меня. Я протянула ему «авиаторы» «Рей-Бан».
— Эй, спасибо большое, — надев очки, сказал он. — Это реально круто.
— А что у нас будет в качестве наживки? — поинтересовалась я.
— Думаю, черви.
Червей мы накопали под деревом. По правде говоря, черви эти — белые и извивающиеся — скорее походили на больших личинок, и меня передернуло от отвращения. Ти Джей набрал в пригоршню червей, и мы направились к воде.
— Леска не слишком длинная, — объяснил Ти Джей. — Не хотелось использовать гитарную струну целиком. А вдруг леска порвется или с удочкой что случится.
Он зашел в воду по грудь и забросил удочку. Мы замерли.
— Вроде клюет, — сообщил мне Ти Джей.
Он дернул на себя удочку и вытащил из воды леску. Я даже присвистнула от восторга, увидев болтающуюся на крючке рыбу.
— Эй, сработало! — радостно воскликнул Ти Джей.
Меньше чем за полчаса он поймал еще семь штук. Когда мы наконец вернулись к шалашу, я уселась чистить рыбу ножом, а Ти Джей пошел за дровами.
— Где вы этому научились? — вернувшись, спросил он.
Он вывалил полный рюкзак палок и веток на уже сушившиеся в шалаше.
— Папа научил. Когда мы с Сарой, моей сестрой, были детьми, папа всегда брал нас с собой на рыбалку. У нас был домик на озере. Он еще любил носить такую нелепую панаму, всю в блеснах. А я всегда помогала чистить пойманную рыбу.
Ти Джей внимательно следил за тем, как я счистила чешую у последней рыбки и отрезала ей голову. Я прошлась ножом вдоль хребта и вытащила кости. Затем смыла кровь и ошметки внутренностей дождевой водой и принялась готовить рыбу на плоском камне, который мы приспособили для жарки плодов хлебного дерева. Мы съели все семь рыбок, одну за другой. И мне показалось, что ничего вкуснее я в жизни не ела.
— Как думаешь, что это за рыба? — поинтересовалась я.
— Понятия не имею. Но похоже, очень даже неплохая.
После обеда мы сидели на расстеленном одеяле, впервые за долгое время чувствуя приятную сытость. Я залезла в чемодан, вытащила свой ежедневник и разгладила покоробленные страницы.
— Сколько дней мы уже здесь? — спросила я Ти Джея.
Он подошел к дереву и сосчитал оставленные ножом зарубки:
— Двадцать три.
Я окружила дату в ежедневнике. Значит, скоро июль.
