Эти слова заставили Грегора похолодеть.
— Я буду помнить, — сказал он. Ему нужно всегда помнить об этом. Иначе — кто знает, что может произойти. — Беги как река, Живоглот, — пожелал он крысу.
— Высокого тебе полета, Грегор Наземный, — ответил Живоглот.
И сразу переключил свое внимание на Лиззи, которая уже заливалась слезами.
Найк и Аврора перенесли всю его семью и Люксу через Водный путь и приземлились у лестницы, ведущей наверх, в Центральный парк. Грегор попрощался с летучими мышами, а потом взял Люксу за руку и держал все время, пока папа отодвигал камень, закрывавший проход наверх.
В дыру ворвался прохладный ночной воздух.
— Пойдем, посмотришь. Хотя бы на секундочку, — позвал Грегор.
Но Люкса только высунула из люка голову и плечи. Вокруг была ночь. На небе горело несколько звезд, а луна была просто волшебная.
— Вот тут я и буду вспоминать о тебе, — сказала Люкса. — И ты знаешь, где меня найти.
Грегор поцеловал ее на прощанье и вылез наверх, в парк. А потом отошел на пару шагов, и они не отрывали глаз друг от друга, пока папа не поставил на место тяжелый камень, разлучая их навсегда.
ГЛАВА 27
Было поздно. На приборной панели такси часы показывали два пятнадцать. Водителя, усталого, необщительного, казалось, совершенно не интересовало, что делало это странное семейство в Центральном парке в такое время суток.
Они подъехали к дому. Лифт не работал, пришлось пешком подняться по лестнице. Мама вынуждена была отдыхать на каждом пролете. Наконец папа протянул Грегору ключи и велел вести девочек вперед.
Когда Грегор отпер дверь, он поразился, каким маленьким и невзрачным выглядит их жилище. Они с Лиззи устало опустились на корточки в углу, а Босоножка с ходу перевернула плетеную корзину с пластиковыми животными и начала вытраивать их как на параде. Наткнувшись на подаренную ей в прошлом году на Хэллоуин черную летучую мышь, она подняла игрушку вверх и радостно завопила:
— Смотрите! Арес!
Грегор не смог выдавить из себя ни слова, а она размахивала игрушкой над головой, изображая, что она летает.
Родители добрались до квартиры минут через десять. И даже совершенно обессиленная трудным перелетом и подъемом мама первым делом направилась в комнату бабушки — навестить ее и узнать, как у нее дела. Грегор вспомнил, что мама не знает о том, что бабушки здесь нет, — папа не решился сообщить ей печальные вести.
— Ее сердце, Грейс. Она в больнице. Мы завтра же навестим ее, — тихо сказал папа, когда мама с растерянным лицом вышла из бабушкиной комнаты.
Все молча разошлись спать. Грегор даже не стал переодеваться в пижаму. Он просто стянул с себя подземную одежду и юркнул под одеяло — оно пахло знакомо и уютно. С улицы послышался автомобильный гудок… Музыка из проезжающей машины… Загудели трубы в туалете…
Привычные, знакомые звуки Нью-Йорка убаюкивали Грегора…
Туннель был темный. Фонарик погас, поэтому Грегору ничего не оставалось, кроме эхолокации. Какая все-таки глупость — идти этим путем! Живоглот говорил ему, но он не послушал. И вот теперь они его нашли. Он бежал, на ходу раскидывая крыс мечом, и брызги крови летели в разные стороны, он сам был весь испачкан крысиной кровью. Но тут что-то случилось с его мечом: он стал трястись и дрожать в его руке. Грегор попытался снова бежать — но пол уходил из-под ног, и вот он уже падает, падает, падает в черный бездонный колодец. Он кричит, зовет Ареса — но Ареса нет. И он уже видит, как с огромной
