На протяжении веков подземные были уверены, что эти слова ничего не значат, изображали во время песенки чаепитие, на котором режут на кусочки пирог и разливают горячий чай.
Теперь песенка звучала совсем по-другому и трактовалась иначе. Крысы были теми самыми «гостями на пороге», и это именно их надо было резать на кусочки — с помощью мечей.
А сейчас настало время для, как выразился Арес, «горяченького».
В мгновение ока оказались готовыми к атаке котлы: они были сделаны из толстого черного металла и у них были ручки, как у корзин. Летучие мыши принесли их на стену, и команда людей, одетых в защитные перчатки и шлемы, начала лить со стен на крыс кипящее масло.
Душераздирающие крики наполнили воздух, линия крыс внизу дрогнула и сломалась, у основания стены осталось с полдюжины обваренных крыс, корчившихся от боли.
— Поджечь их? — спросил Соловет один из солдат.
— Только парочку, — ответила она. — Не хочу, чтобы было много дыма и чада, — это помешает нашим войскам.
Горящие факелы тут же были брошены в крыс, и те мгновенно превратились в огненные шары. В отчаянии они крутились вокруг собственной оси, пытаясь сбить огонь, катались по земле, но все бесполезно: их шерсть пропиталась маслом насквозь.
Воздух наполнился запахом горящей шерсти, а потом и горящего мяса. Крысы наконец застыли без движения, возможно — потеряли сознание от болевого шока. Их обгоревшие тела лежали неподалеку от стены.
Это была одна из самых ужасных картин, которые когда-либо доводилось видеть Грегору в Подземье.
Может, хуже было только в Огненной земле, когда мыши корчились в предсмертных муках в колодце… — или когда плотоядные клещи напали на Пандору и за секунды объели ее до самых костей.
Но то, что происходило сейчас… Это было просто кошмаром.
Грегор сглотнул, пытаясь не дать своему завтраку вырваться наружу, и посмотрел на окружающих. На лице Живоглота не отражалось ничего, никаких эмоций. Он лишь произнес:
— Это должно их на время остановить.
Соловет издала какой-то звук в знак согласия, но ее внимание было вновь приковано к битве.
Здесь, на стене, ни у кого не было никаких эмоций. Словно ничего из ряда вон выходящего не произошло. Регалианцы видели подобное сотни раз. У Грегора сложилось впечатление, что такая картина им слегка неприятна — не более того.
Грегор покрепче вцепился в рукоять меча, чтобы унять охватившую дрожь. Возможно, он действительно еще слишком юн. Со временем это становится обыденным и привычным. И на войне все средства хороши.
Он вспомнил о кротах, о том, как Сандвич отравил их и завладел их землями.
Но ведь это нечестно! Даже на войне есть границы, которые нельзя переходить.
Для Грегора это кипящее масло и заживо горящие крысы — были за гранью. Это то, чего нельзя делать. Да, он в курсе, что в Огненной земле им тоже пришлось поджечь крыс, — но там это была отчаянная попытка спасти собственную жизнь и жизнь сотен зубастиков. И ничего общего с холодным расчетом и заранее спланированной акцией не имело.
Неужели только у него эта акция вызвала отвращение и протест?!
Как вскоре выяснилось, он ошибался. Кое на кого еще из присутствующих это произвело не меньшее впечатление.
