отношения, хотя если разобраться — очень простые. Как только Август перестал быть младенцем, отец начал выстраивать дружеские отношения с сыном. И да, они были друзьями. Но в какой-то момент Маккинби понял: отец значительно мудрее и если узнает, что перед сыном трудная задача, то быстренько ее ликвидирует. Маккинби это задевало. Он давно взрослый, сам справиться может. Да, отцу одной левой все это… но хочется-то самому! Такая борьба самолюбий привела к тому, что Маккинби избегал говорить с отцом откровенно, если речь заходила о проблемах. Поскольку этого добра всегда хватало, он вообще избегал доверительных бесед. А другие у них не получались.
С дедом он поступил просто — отправил ему копии всех документов, которые Делла получила днем от Долорина. Деду всяко нужно ознакомиться с ними, иначе будет задавать слишком много вопросов. А Маккинби уже начал уставать от речевого общения. При том, что работа только началась.
Следующим он побеспокоил Долорина:
— Мистер Долорин, вы не успели покинуть Таниру?
— Нет. Я думал даже задержаться на несколько дней. Тут замечательные источники, а возраст уже требует некоторого внимания к здоровью.
— Иначе говоря, вы надеетесь, что Офелия ван ден Берг подумает и поймет, что без вашей помощи не обойдется. А вам, конечно, очень хочется сохранить такого клиента, как князь Сонно, как бы его ни звали.
Секунду-другую адвокат молчал, потом ответил подчеркнуто сухо:
— Не могу сказать, что вы так уж не правы.
— Извините, я слишком туманно выразился. Попробую без обиняков. У меня есть основания полагать, что Сонно для вас не просто работа. И Максимиллиан ван ден Берг, юный повеса, который хотел только одного — блистать, неважно, на каком поприще, обратил свои лучшие качества на пользу княжества благодаря некоторому внешнему толчку. Зная его семью, я просто не представляю, кто там мог наставить Берга на путь истинный.
— Скажем так… — Голос адвоката заметно потеплел. — Сонно для меня — любимая работа. На протяжении многих лет.
— Значит, мы друг друга поняли. Офелия уехала, но оставила мне доверенность на ведение ее дел. Вы могли бы зайти ко мне завтра в два часа?
— Да, конечно.
После этого пришлось сделать небольшой перерыв. Сначала пробился Крюгер и с видимым удовольствием сказал, что вызывал сегодня Фиону Кемпбелл для дачи показаний по делу о наезде на Офелию ван ден Берг. Фиона вела себя высокомерно, притащила с собой трех адвокатов, от всего отпиралась, и тогда Крюгер, как и было условлено, на прощание обронил, мол, он работает по материалам, переданным полиции инквизитором Маккинби. Так что готовьтесь к суду, девушка. Девушка фыркнула и сказала, что никакого суда не будет, а кое-кому еще и долго извиняться перед ней придется.
А затем Маккинби навестила его бывшая жена, Кэрол Монро.
К стыду своему, он совсем позабыл, что Делла накануне встречалась с ней и обещала дать ответ. Сроки давно миновали, и Кэрол решила: отличный повод проведать бывшего, заодно и его поставить на место. Маккинби, когда ему доложили о визите, успел только распорядиться, чтобы в кабинет привели Брюса: Кэрол побаивалась собак размером крупнее кошки. Показывать ей Василису не стоило: та уж слишком здорова, да и цапнуть может, если гость начнет размахивать руками. А Брюс достаточно безобиден, чтобы не причинить реального вреда, но подарить нежеланному клиенту дискомфортные ощущения.
Кэрол вошла как королева. И тут же уставилась на собаку. А Брюс, виляя хвостом, полез здороваться. Маккинби отозвал его, уточнив для гостьи:
— Не кусается. Что-нибудь выпьешь?
Кэрол с сомнением оглядывала пса.
— Бренди, пожалуй. Зандер, что значит «не кусается»? Ты же привез этого монстра с Сибири, а там не собаки даже, а киборги! Они машину прокусить могут, не то что человека!
