наслаждения. И сердечной боли.
Движимый силой оргазма, Эйдан страстно и яростно припал к ее губам, охнул, изливая себя полностью, и едва не задушил ее в безумных, судорожных объятиях.
Она тихонько всхлипывала под ним, а он, повернув голову и прижавшись своей влажной щекой к ее щеке, гадал о том, как он, бессмертный, сможет жить без нее. Она, как и все смертные, неизбежно состарится и уйдет из жизни. Как же ему вынести это?
Отчаянно, всеми фибрами души Эйдан желал, чтобы сон, которым он поделился с нею, мог стать явью. Сердце его сжималось от печали, от осознания того, что явленное в мечтах будущее, сколь бы ни было оно желанно, недостижимо. Но то, до чего он докопался сегодня утром, расшифровывая старинный текст, так и так не оставляло ему выбора. Он должен был вернуться в Сумерки. И сейчас занимался любовью с Лиссой в последний раз.
ГЛАВА 14
Эйдан перекатился на бок, увлекая за собой Лиссу. На узком диване им волей-неволей приходилось крепко прижиматься друг к другу, чтобы не свалиться на пол. Его член оставался в ней, в ее смоченном соками лоне. Глубоко вздохнув, он обнял возлюбленную, ища в себе силы, чтобы ее оставить.
— Эйдан.
Теплый выдох Лиссы, обдав его потную кожу, возбудил волну удовольствия, прокатившуюся по телу.
Он промурлыкал что-то нечленораздельное, поглаживая мягкую кожу ее спины и зная, что, сколько бы ни прикасался к ней, ни ласкал ее, ни занимался с нею любовью, ему никогда не было бы достаточно. И осознание неизбежности разлуки просто убивало в нем что-то, уничтожало то теплое прибежище надежды и покоя, что давала ему она.
— Должна быть какая-то возможность остаться.
В горле застрял такой ком, что трудно было сглотнуть, и он просто не знал, что делать с нахлынувшими эмоциями. Он так много времени провел в онемении одиночества, проявляя заботу только о своих подчиненных. К женщинам, с которыми делил постель, он относился с уважением, но они не называли его по имени. Для них он был Кроссом или капитаном, что каким-то образом указывало на дистанцию, сохранявшуюся между ними даже тогда, когда тела сливались воедино.
— Я хочу заботиться о тебе, — прошептала Лисса, запуская пальцы в его волосы. — Хочу радовать тебя, делать тебя счастливым.
— Ты и делаешь, — надсадно прохрипел он.
— Я не хочу, чтобы все это кончилось. Тебе нужен кто-то, кто будет о тебе заботиться.
Он прижался губами к ее лбу.
— Ну мы с тобой и парочка. За тобой тоже присмотр нужен, жаркая штучка. Мы оба провели столько времени в заботе о других, что совсем себя забросили. Ты единственное на свете, что я пожелал только для себя. Вот такой эгоист.
Он не мог провести с ней всю свою жизнь, состариться и умереть с ней рядом, хотя сейчас ему казалось, что короткая, но счастливая жизнь несравненно лучше бесконечной, но пустой. Но лучшее, что он мог сделать для нее, это обеспечить ей возможность прожить как можно дольше. Выйти замуж. Завести детей, внуков. Которые будут детьми и внуками другого мужчины.
Все эти мысли и образы были для него как нож, вонзившийся в сердце и поворачивающийся там, убивая его медленно и безжалостно. Он отчаянно прижал ее к себе, но если ей и было больно, она не сетовала.
— Мы не можем остаться вот так навсегда? — спросила она с печальным вздохом.
Потребовалось мгновение, чтобы ему удалось придать голосу шутливую беззаботность:
