близки.
— Я не нуждаюсь в комфорте, Эйдан, — заявила она, зевая.
Его ноздри заполнил жаркий цветочный аромат, и он, желая вдохнуть его еще глубже, сел и скрестил ноги.
— А в чем ты нуждаешься, Лисса? Чего хочешь?
— Спать. — В ее нежном голосе слышалась усталость. — Господи, мне всего только и хочется, что выспаться и отдохнуть. Моя мама слишком много говорит, что явно не способствует хорошему сну. А ваши ребята без конца барабанят в эту чертову дверь. Я и тебя-то впустила главным образом для того, чтобы прекратить этот стук.
— Иди сюда, — прошептал он, потянувшись во тьму и найдя ее теплое, мягкое тело.
Когда она свернулась, прижавшись к его груди, он сотворил позади себя стену и прислонился к ней спиной, вытянув длинные ноги вперед и привлекая Лиссу еще ближе.
— Мне нравится, — выдохнула она, и ее жаркое дыхание через вырез туники обдало его грудь. Она почти ничего не весила, но оказалась полногрудой — открытие, которое и порадовало, и удивило. — Ну и из-за твоего голоса тоже.
— Ты о чем?
— Да о том, почему я тебя впустила.
— А… — Он стал гладить ее по спине, успокаивая, нашептывая заверения, не имевшие для него смысла, но звучавшие хорошо.
— Ты такой твердый, даже прижиматься жестко, — пробормотала она, обвивая руками его талию. — Чем ты, черт возьми, занимаешься?
Зарывшись лицом в ее волосы, Эйдан вобрал в себя ее запах. Свежий и сладкий. Невинный. Тогда как эта женщина всю жизнь выхаживала зверюшек, он целую вечность сражался и убивал.
— Заставляю плохих парней держаться подальше.
— Звучит круто.
Эйдан промолчал. Желание утешить ее было почти непреодолимым, но в отличие от того, что пробуждали в нем другие женщины, он не испытывал стремления овладеть ее телом. Ему просто хотелось держать ее в объятиях, черпая удовольствие во внимании и заботе. Она посвятила свою жизнь исцелению, и он на какой-то миг вдруг ощутил желание быть исцеленным. И тут же безжалостно его подавил.
— Я такая сонная, Эйдан.
— Ну так отдохни, — тихо произнес он. — Я позабочусь о том, чтобы тебя не тревожили.
— Ты что, ангел?
Его губы скривились, и он прижал ее еще крепче:
— Нет, дорогая. Вовсе нет.
Ответом ему стало мягкое посапывание.
Разбудило ее не слишком нежное массирование ноги. Потянувшись, Лисса с удивлением осознала, что лежит на диване, а потом, с еще большим удивлением, что превосходно себя чувствует. Послеполуденное солнце сквозь скользящую стеклянную дверь заливало гостиную ярким светом, а Джелли Бин, ее муаровый кот, недовольно ворчал, как бывало всегда, если она спала слишком долго и не оказывала ему достаточного внимания.
Присев, Лисса потерла глаза и рассмеялась, услышав протестующее урчание желудка. Уже и не вспомнить, впервые за сколько недель ее одолевал самый настоящий голод.
— Может, мне давно стоило попробовать ложиться спать на диване, — сказала она коту, почесав его за ушками, прежде чем подняться на ноги. Неожиданный телефонный звонок заставил ее подскочить. Она бросилась к барной стойке, чтобы взять трубку.
— Доктор Бэйтс слушает, — с трудом произнесла она.
— Добрый день, доктор, — со смехом ответила ее мать. — Опять целый день спишь или как?
— Наверное… — Лисса посмотрела на часы: было около часа дня. — Но на сей раз, похоже, могла бы
