застонала, ощутив его вкус, запах, тепло его шелковистой кожи, и потерлась щекой о его промежность и яйца, желая впитать этот аромат. Мой язык, гуляя по длине члена, вылизывал вздувшиеся вены.
Его зубы заскрежетали, когда я со стонами и дрожью наслаждения в горле стала совершать долгие сосущие движения. Сердце мое разрывалось оттого, что он, всегда такой невоздержанный на язык во время секса, сейчас хранил молчание. Отказывал мне в признаний того, что я доставляла ему удовольствие.
Водя туда-сюда рукой по члену, я обсасывала и вылизывала набухшую, затвердевшую головку, втягивая в себя первые капельки спермы. Его бедра напряглись, дыхание участилось. Почувствовав его возбуждение, я принялась отсасывать с удвоенной силой, так энергично, что у меня даже заболела челюсть. Его спина затвердела, голова оторвалась от сиденья, но тут же откинулась обратно, как только мне в рот ударила первая струя семени.
Я заскулила, еще сильнее возбужденная этим вкусом и ароматом, и принялась конвульсивно сглатывать, усиленно растирая руками его вибрирующий пенис, чтобы получить на язык как можно больше густой, насыщен¬ной спермы. Кончал он, содрогаясь всем телом, так дол¬го, что я не успевала сглатывать: семя переполнило мой рот и стало сочиться наружу в уголках губ. И все это время он сохранял противоестественное молчание, точно так же, как и в ходе драки.
Я отсасывала бы у него часами. Мне хотелось этого, но он взял меня обеими руками за плечи и отстранил. Я подняла взгляд к его убийственно прекрасному лицу и увидела поблескивающие в полутьме глаза.
Он коснулся моих распухших губ большим пальцем, размазывая по ним свое семя.
— Ну-ка, насади на него свою тугую щелку, — хрипло распорядился он. — У меня еще есть что в тебя спустить.
Дрожащая, испуганная его суровой отстраненностью, я, извиваясь, стянула с себя трусики.
— Сними все. Все, кроме сапог.
Я так и сделала: дрожа всем телом, выполнила приказ. Я сделала бы все, что только ему заблагорассудится, лишь бы доказать, что принадлежу ему, и только ему. Лишь бы загладить свою вину, чтобы он знал, что люблю его. Юбка моя полетела прочь, майка, снятая через голову, отправилась на противоположное сиденье. Лиф¬чик последовал за ней.
Когда я предстала перед ним голая, Гидеон схватил меня за бедра и спросил:
— Уже мокрая?
— Да.
— Заводишься, когда сосешь мою шишку?
Мои соски затвердели еще больше. Его грубый, рез¬кий тон тоже меня заводил.
— Всегда.
— Почему ты поцеловала его?
Резкая смена темы застала меня врасплох. Моя нижняя губа задрожала.
— Не знаю.
Он отпустил меня и обеими руками взялся за изголовье сиденья. Его бицепсы напряглись, и это усугубило мое возбуждение, так как все в нем возбуждало меня. Я хотела увидеть его блестящую от пота голую грудь, рельефные мышцы, напрягающиеся и расслабляющиеся, когда он вводит и выводит свой член.
Я облизала губы, чувствуя его вкус:
— Сними футболку.
Его глаза сузились.
— Это не для тебя.
Я замерла с неистово стучащим сердцем. Он использовал секс против меня. В том самом лимузине, где мы впервые занялись любовью и где в тот раз инициатива принадлежала мне…
— Ты наказываешь меня.
— Ты это заслужила.
То, что он был прав, не имело значения. Если я это заслужила, то и он тоже. Держась одной рукой за
