аккуратно скатал документ в свиток и спрятал его обратно за пазуху.
— Вы приехали к нам только за этим? — быстро спросила я, ибо сэр Лайонел выглядел слишком довольным собой.
— А какие еще вопросы мы могли бы с вами обсудить? — осторожно спросил он, бросив взгляд на графиню, мирно вышивающую в уголке.
Я могла бы сказать ему, что старшая придворная дама принцессы Марии в последнее время стала туга на ухо, но промолчала. Мне совсем не хотелось вести доверительные разговоры с сэром Лайонелом.
Мой опекун снял дорожный плащ с крючка в стене и отвесил мне короткий поклон:
— Я должен отправляться в путь. Не хочу злоупотреблять гостеприимством принцессы. Вдобавок у меня есть еще кое-какие дела, которые я должен завершить, перед тем как вернуться в Корнуолл.
Я не знала, каковы были обязанности сэра Лайонела в Корнуолле, да и знать не хотела. Пусть убирается как можно скорее! Хорошо, что его должность не позволяет ему много времени проводить при дворе короля и принцессы Марии. Хотя в этот раз мой опекун вел себя вполне учтиво, мне совсем не хотелось проводить в его обществе больше времени, чем нужно. Как только он вышел из комнаты, я вернулась в покои принцессы, взялась за шитье и выкинула из головы любые мысли о сэре Лайонеле Даггете.
Глава 19
К тому времени, когда мы вернулись в Гринвич на ежегодные майские праздники[78], весна уже давно вступила в свои права. Однако тотчас по прибытии принцесса Мария свалилась в лихорадке, а кожа ее покрылась сыпью. Несколько придворных дам королевы стали жертвой того же недуга. Сперва королевские врачи испугались, что началась эпидемия оспы, но затем решили, что это корь.
Ухаживать за принцессой поставили пожилых и опытных придворных дам, а мы — фрейлины — были предоставлены сами себе. Мария Витторио воспользовалась этой возможностью, чтобы навестить своих родителей.
Я сидела одна в нашей спальне, когда она вернулась.
— Что стряслось? — спросила я, приметив мокрый от слез платок, судорожно сжатый в ее кулаке. — Еще кто-нибудь заболел?
Мария покачала головой, смахнула слезы с глаз и яростно прошептала:
— Нет, но хорошо бы кое-кто заболел и умер.
Я промолчала, давая ей время справиться со своими чувствами. После сцены в часовне нас связывали незримые нити доверия, сотканные из нашей преданности и верности принцессе. Мария вздохнула, вытерла глаза и рассказала мне, что же ее так расстроило:
— Я имею в виду мисс Анну Болейн, Тэмсин. Король постоянно выделял ее из всех прочих фрейлин, оказывал ей знаки внимания, а сейчас, когда до него дошли вести о болезни, распространившейся в свите королевы, он велел приготовить для нее отдельные покои на галерее рядом с ареной для турниров, и переселить ее туда. Она будет жить отдельно от всех фрейлин. Наверное, его величество хочет таким образом оградить ее от заразы.
— Это меня не удивляет, — заметила я. — Она уже некоторое время состоит с королем в связи.
Мария закусила губу, а потом проговорила:
— Мой отец считает, что она буквально влюбила короля в себя. Возможно, не обошлось и без колдовства, — тут она понизила голос до шепота. — Кстати, отец уверен, что она пока так и не отдалась его величеству. Похоже, она затеяла игру с более высокими ставками.
Насчет последнего, то есть желания Анны стать женой короля, мне толковал Рейф Пинкни еще несколько месяцев назад, а я ему не поверила…
