— Да, в этот раз обошлось, — отозвалась Мария. — Но это не значит, что опасности отравления больше нет. Только представь себе: если король потеряет своего единственного законного ребенка, не окрепнет ли его решимость взять новую жену, чтобы обеспечить страну наследником?
Я опасливо огляделась по сторонам, совсем как недавно мистер Перестон, надеясь, что никто не услышал слова моей подруги. Ибо то, что Мария только что произнесла, слишком сильно смахивало на попытку предсказать будущее короля Генриха, а в наше смутное время лишь одного намека на это было достаточно, чтобы быть обвиненной в государственной измене.
Глава 27
В июне мы все еще находились в Болье. Как-то раз у меня выдалась свободная минутка, и я отправилась на прогулку в сад, чтобы насладиться редкими мгновениями одиночества. Я остановилась на пешеходном мостике и засмотрелась на рыб, игравших в искусственном ручье, через который этот мостик был перекинут. Вдруг я заметила, что какой-то человек в дорожном плаще, стоявший в воротах фруктового сада, наблюдает за мной. Сперва я не узнала его, а когда узнала, сердце мое упало.
То был сэр Лайонел Даггет собственной персоной. Он шел ко мне по усыпанной гравием дорожке, а на губах его играла недобрая улыбка. Взойдя на мостик, он снял шляпу в знак приветствия, но то был лишь формальный жест. Никогда он не испытывал ко мне ни малейшего уважения или симпатии. Тон его показался мне издевательским, когда он произнес:
— Вижу, мисс Томасина, вы в добром здравии…
Я быстро присела в реверансе, опустив голову, чтобы не выдать своего смятения. Этот человек оставался моим опекуном и имел надо мной полную власть.
Прошло более трех лет с тех пор, когда я видела сэра Лайонела последний раз. Голос его оставался все таким же хриплым, но облик изменился. Он заметно потолстел, у него появился тройной подбородок, нос покрылся сеткой сосудов — верные признаки того, насколько несдержан мой опекун был в еде и в питье.
Когда он протянул мне руку в знак приветствия, я была вынуждена принять ее. Даже через два слоя кожи наших перчаток от его прикосновения у меня пошли мурашки по всему телу.
Сэр Лайонел решил не тратить время попусту. Грубо взяв меня повыше локтя, он заявил:
— Ты не очень-то мне помогала все эти годы, Томасина.
— А что я могла сделать? Как прикажете мне способствовать вашей карьере при дворе короля, коль скоро наш повелитель нечасто встречается со своей дочерью, — парировала я.
Долгая служба в глубинке отнюдь не улучшила характер сэра Лайонела.
— Умная девчонка давно нашла бы способ помочь мне, — прорычал он. — Впрочем, это уже не важно. Теперь ты мне понадобишься для другого. Жена моя умерла, и я нынче завидный жених на ярмарке невест.
Сердце мое сжалось от дурных предчувствий. Я отшатнулась, но натолкнулась на перила моста: бежать было некуда. Мне лишь удалось пробормотать внезапно севшим от волнения голосом:
— А мне-то до этого какое дело, сэр Лайонел?
— Самое прямое, дорогуша. Я собираюсь жениться на тебе!
Страшные слова повисли в воздухе меж нами. Рот у меня заполнился желчью, а живот свело от ужаса. Сначала я просто уставилась на моего опекуна, а затем выдавила из себя первое возражение, пришедшее на ум, моля Бога, чтобы оно показалось ему убедительным:
— Этот брак невозможен без разрешения принцессы.
Сэр Лайонел только рассмеялся:
— Твоя молодая госпожа эти вопросы не решает. Как, впрочем, и леди Солсбери, если ты надеешься убедить старую графиню в том, что я тебе не пара. Это ее не касается.
