комнате нет окон, и приходится спать с открытой дверью, чтобы не чувствовать себя как в гробу.
— У моего брата в комнате тоже нет окна, и маме пришлось повесить на стенку постер с нарисованным окном.
И они начинают наперебой сравнивать свои спальни. Лив любит этих детей и боится за них, так как через них сталкивается с изнанкой жизни. Все они в основном вынуждены обитать в пределах одной- двух квадратных милей, где они заперты, или в силу каких-то физических ограничений, или из-за страха перед местными молодежными бандами, или из-за провинностей перед законом.
Казалось бы, такая малость. Но участие в этом благотворительном проекте дает ей ощущение того, что Дэвид не зря прожил свою жизнь, а его идеи находят свое продолжение. Иногда встречаются действительно талантливые дети — те, кто сразу понимает замыслы Дэвида. И тогда она пытается им как-то помочь: беседует с учителями, помогает получить стипендии. Пару раз она даже встречалась с их родителями. Один из протеже Дэвида сейчас получает степень по архитектуре, а фонд оплачивает его обучение.
Но для большинства детей — это просто шанс хоть ненадолго заглянуть в другой мир, применить свои способности в области паркура на других ступеньках и перилах, причем не на улице, а в роскошном мраморном вестибюле, возможность заглянуть в обитель Мамоны, хоть и под недремлющим оком богатых людей, которых Лив уговорила пустить их к себе.
— Несколько лет назад было проведено специальное исследование, в ходе которого было установлено, что, если уменьшить площадь, приходящуюся на одного ребенка, с двадцати четырех до пятнадцати квадратных футов, дети становятся более агрессивными и менее контактными. Что вы думаете по этому поводу?
Кэм, который продолжает висеть на перилах, отвечает:
— Мне приходится делить комнату с братом, и у меня просто руки чешутся как следует ему накостылять. Он вечно залезает со своим барахлом на мою половину.
— Итак, где ты себя хорошо чувствуешь? Вот здесь, например, тебе
— Я чувствую себя так, будто у меня вообще нет проблем.
— А мне нравятся растения. Вон те, с большими листьями.
— Блин! Так бы сидел и смотрел на рыб. Здесь как-то успокаиваешься, — под одобрительный гул голосов говорит один из мальчиков и, подумав, добавляет: — А потом я поймаю одну и попрошу маму поджарить ее на ужин. Правильно?
И все дружно смеются в ответ. Лив смотрит на Абиолу и неожиданно для себя тоже начинает хохотать.
— Ну как, все нормально? — встает из-за письменного стола ей навстречу Свен.
Лив целует его в щеку, кладет сумочку и садится в белое кожаное кресло по проекту Чарльза и Рэй Имз. Для нее уже стало традицией после каждой экскурсии приходить в «Солберг-Халстон», чтобы за чашечкой кофе рассказать, как все прошло. И каждый раз она чувствует себя очень усталой.
— Великолепно. Когда мистер Конахи понял, что мы не собираемся нырять в расположенные в атриуме бассейны, то явно воодушевился. Он даже остался, чтобы поговорить с детьми. Надеюсь, мне удастся уговорить его оказать им спонсорскую помощь.
— Прекрасно. Хорошие новости. Присаживайся, я организую нам кофе. А как ты сама? Как твоя смертельно больная родственница? — спрашивает он и, встретив ее непонимающий взгляд, уточняет: — Твоя тетя?
Лив чувствует, что начинает краснеть:
— О! О да, неплохо, спасибо. Уже лучше.
Свен протягивает Лив кофе, задерживая на ней взгляд чуть дольше, чем надо. Потом под мягкое поскрипывание кресла садится.
— Ты должна простить Кристен. Иногда ее заносит. Я ей прямо сказал, что считаю того
