благе Филлипа: для него лучше не общаться с отцом лично, чтобы лишний раз не переживать, поэтому он сдержанно ответил:
— Мой сын тут ни при чем. Отпусти меня на три месяца, все говорят, что к концу года эта история закончится…
— Не знаю…
— Я хоть раз сдал статью не вовремя? Я же хорошо пишу, и ты это знаешь. Ради бога, Дон, я нужен тебе там! Я нужен газете! Нужен человек, который знает местные нравы, имеет связи. Ты только представь себе, — театрально взмахнув рукой, словно подчеркивая воображаемый заголовок, воскликнул Энтони, — «Наш корреспондент в Конго рассказывает о спасении белых заложников»! Дон, сделай это для меня, а потом поговорим.
— Все тебе не сидится на одном месте…
— Я знаю, где мое место.
— Ладно, я поговорю с главным. — Дон надул щеки, словно хомяк, и шумно выдохнул. — Ничего не могу тебе обещать, но я поговорю с ним.
— Спасибо, — вставая, поблагодарил Энтони.
— Тони, подожди.
— Что?
— Хорошо выглядишь.
— Спасибо.
— Я серьезно. Не хочешь сегодня сходить в бар? Ты, я и еще кое-кто из старой компании? Бар «Миллер». Возьмем по пиву, ну или там содовой, кока-колы, какая, к черту, разница.
— Я обещал появиться на каком-то рауте с Дугласом Гардинером.
— Вот как?
— Какой-то прием в посольстве ЮАР, надо поддерживать связи.
— Гардинер, значит? — покачал головой Дон. — Передай ему, что для его писанины даже оберточной бумаги жалко.
Около шкафа с папками стояла новая секретарша новостного отдела Шерил. Когда Энтони шел на выход, она подмигнула ему. Не он ей, а она — ему. О’Хара с удивлением подумал, что за время его отсутствия и правда многое изменилось…
— Она тебе подмигнула? Тони, сукин ты сын, вот везунчик! Скажи спасибо, что она тебя за шкафом не прижала.
— Меня не было всего несколько лет, Дагги, страна не так уж изменилась.
— Ошибаешься, дружок, — заверил его Дуглас, обводя зал взглядом. — Лондон теперь центр Вселенной. Все вертится вокруг него. И равноправие между мужчинами и женщинами — это еще цветочки.
В словах Дугласа была доля истины, нехотя признал Энтони.
Город даже выглядел по-другому: строгие улицы, элегантные фасады домов, отголоски послевоенной нищеты — все это уступило место неоновым вывескам, женским магазинам с названиями вроде «Пати гёрл» или «Джет Сет», экзотическим ресторанам и небоскребам. Каждый год, приезжая в Лондон, он все сильнее чувствовал себя чужим: знакомые ориентиры исчезали, а те, что оставались, были едва заметными на фоне Почтовой башни и других образчиков футуристической архитектуры. Здание, где он снимал квартиру, снесли и на его месте построили нечто дикое в модернистском стиле. Бар «Альберто» превратился в рок-н-ролльный клуб. Люди стали ярче одеваться. Старое поколение, одетое в коричневый и темно-синий, казалось вышедшим в тираж и куда более древним, чем на самом деле.
— Скучаешь по экстремальным условиям?
— Да нет… Рано или поздно нам всем придется снять жестяные каски, так ведь? В нашей профессии стало больше симпатичных женщин — это точно. А как Нью-Йорк? Что думаешь о Джонсоне?
