— Думаю, там мне было лучше.
— Где ты жил?
— На Манхэттене. Знаешь, где это?
— Не совсем… — призналась она. — Ты… ты женился?
— Нет.
— А девушка есть?
— Да, мы встречаемся.
— Она американка?
— Да.
— Замужем?
— Нет, как ни странно.
— У вас серьезные отношения? — не моргнув и глазом, продолжала она.
— Пока не решил.
— Ты совсем не изменился, — робко улыбнулась она.
— Ты тоже.
— Неправда, — тихо произнесла Дженнифер.
Он умирал от желания прикоснуться к ней, смахнуть весь чертов сервиз со столика и обнять ее. Внезапно он пришел в ярость от этой дурацкой обстановки, от всех этих формальностей. Вчера вечером она вела себя странно, но, по крайней мере, он видел, что она находится во власти искренних чувств.
— А ты как? Все хорошо? — спросил он, поняв, что она не собирается заговаривать первой.
— Хорошо? — переспросила она сонным голосом. — Не знаю. И хорошо, и плохо. Как у всех.
— Все еще ездишь на Ривьеру?
— По возможности стараюсь больше там не появляться.
«Из-за меня?» — чуть было не спросил он. Дженнифер показалась ему совершенно безжизненной. Где же ее чувство юмора? Куда делась страсть? Куда ушло сияющее очарование, переполнявшее ее до краев и прорывавшееся наружу то неожиданным взрывом хохота, то бесконечными поцелуями? Она стала какой-то бесцветной, как будто не осталось ничего, кроме холодных, идеальных манер.
Струнный квартет на мгновение умолк. Едва сдерживая гнев, Энтони спросил:
— Дженнифер, зачем ты меня сюда пригласила?
Она безумно устала, вдруг понял он, но при этом ее лихорадит — на скулах проступили пятна румянца.
— Прости, — продолжал он, — но мне не нужны сэндвичи. Я не хочу сидеть тут и слушать эту дурацкую струнную музыку. Если я чего и заслуживаю, восстав из мертвых после четырех лет забвения, так это права не сидеть с жеманным видом, попивая чай, и не вести светскую беседу.
— Я… я просто хотела увидеть тебя…
— Знаешь, когда я вчера увидел тебя там, в зале, я все еще злился на тебя… Все это время я думал, что ты предпочла мне его — его и тот образ жизни, который он может тебе предложить. Я постоянно спорил с тобой, ругал тебя за то, что ты не ответила на мои последние письма…
— Не надо, прошу тебя! — подняла руку она.
— И тут я встречаю тебя, и ты говоришь мне, что собиралась уехать со мной. Мне приходится заново обдумать все, что крутилось у меня в голове последние четыре года, все оказалось неправдой.
— Энтони, давай не будем об этом, не говори о том, как бы все могло быть, — умоляющим тоном попросила она, кладя руки на стол перед собой, словно выкладывая игральные карты. — Я не выдержу…
Они сидели напротив друг друга: безупречно одетая, элегантная женщина и напряженный
