вести не умеет.
Умение вести себя за столом — это об скатерть руки вытирать?!
— Родная, — магистр осторожно поцеловал, — у каждого народа свои понятия о культуре.
Молча вытираю руки о скатерть… бабушка за такое поварешкой по лбу бы наградила, мама хуже — стопку полотенец выстирывать, в общем, чувствовала я себя… даже есть уже не хотелось. А Риан был голоден, очень. Запеченная, видимо только что на углях морская рыба, каша, поданная прямо с котелком, похоже тоже так в печи и разогревали, брага, с запахом от которого у меня слезы на глаза навернулись и хлеб — огромный, пышный, для которого ножа нам не подали.
— Хозяин, — заметив выражение моего лица, позвал магистр, — топленого молока моей супруге.
Когда прислужницы скрылись на кухне, я поинтересовалась:
— А чье здесь молоко?
Вопрос не праздный — в Темной империи разнообразие молочных продуктов было великим.
— Тебе понравится, — заверил Риан, и отломив ломоть хлеба, водрузил его на тарелку передо мной.
Когда принесли кружку с коричневатым молоком — пить не хотелось, но едва я ощутила его аромат…
— Супружница у вас бледненькая, — хозяин гостиницы, принесший мне молоко, остался стоять у столика, и умильно за мной же наблюдал, — небось, пополнение ожидаете?
Я подавилась, начала откашливаться, а Риан-то:
— Ждем, как не ждать, тут дело такое — завсегда рады.
Адептка Академии Проклятий молча допила молоко, с хлебом, да, потому что действительно вкусный, вроде простой и без изысков, даже пряностей не чувствовалось, но понравился. А молоко очень — и ему тоже не нужны были вкусовые добавки, оно было замечательно само по себе, вот такое, какое есть. Не нравилось мне тут другое:
— А вашей бабенке как, с ванной или таз подать? Ну вам ванную, ясно дело, чай не мужицких кровей.
— Ванну, уважаемый, супруге моей, мне хватит и таза с водой. И поторопитесь, ночь к середине движется, не до разговоров! — потом глянул на меня, и ехидно добавил: — А супруга моя из столицы, знаете ли, там для рук рушники подают, вот и растерялась дикости местной.
Хозяин гостиницы испарился. К концу ужина перед нами вновь чаши с водой поставили, а для меня осторожненько, еще и полотенце, цветами вышитое, и смотрели обе прислужницы с благоговением каким- то.
Я примерно так же поглядывала на магистра, Риан же попросту загадочно улыбался, медленно допивая брагу.
Тогда я еще не знала, что самое страшное потрясение ожидает меня в номере гостиницы.
— Это что? — стоя на пороге небольшой, но просторной комнаты поинтересовалась я, указывая на огромную бадью, расположенную между дверью и постелью.
— Это ванна, родная, — Риан осторожно подтолкнул меня, и едва я отошла, закрыл за нами дверь, отрезая от желающих сопроводить до спальни хозяина и его жены.
— Это ванна? — переспросила я.
От последней, кстати, шел пар.
— Даже с водой, — невозмутимо сообщил магистр, и, пройдя к постели, снял сапоги. А после, потянувшись к ремню на брюках, поинтересовался: — Что-то не так?
Что-то? Я стою, прижимая спящего котенка к груди, и молча смотрю на лорда директора.
— Ну мы же супруги, — нагло сообщил он, расстегивая ремень.
— А… — у меня дыхание перехватывало, — а можно мне в другую я…
