Мария растерянно оглянулась на вход.
– Не волнуйтесь, – наклонившись к ней, шепнул ей на ухо герр Майнкопф, – мы не пропустим приезд герра Филаретова. Его встречает сама фрау Кюнцер, поскольку она владеет русским языком.
Мария покорно кивнула и позволила ввести себя в кабинет герра Крюгера.
Остальное она помнила довольно смутно. Все ее внимание сосредоточилось на двери, лицом к которой она сразу же села.
Отказавшись от предложенного кофе, она сидела, нервно сцепив руки на сумочке и, постоянно возвращаясь взглядом ко входу в кабинет, невпопад отвечала на вопросы обращавшихся к ней мужчин.
Герр Майнкопф, заметив ее состояние, задумчиво посмотрел на нее, а потом, подойдя к герру Крюгеру, что-то тихо спросил его.
– О, да, конечно! – воскликнул тот.
Через минуту перед Марией оказалась чья-то рука с рюмкой коньяка. Мария подняла глаза.
Герр Майнкопф, улыбаясь, протягивал ей рюмку, но взгляд его оставался серьезным.
Мария, поблагодарив, приняла рюмку из его рук. Приподняв ее в приветственном жесте, она обвела присутствующих взглядом, и молча выпила содержимое до дна.
Герр Майнкопф тут же протянул ей коробку с конфетами. Мария потянулась за конфетой, чувствуя, как от коньяка потеплело у нее внутри, словно на нее кто-то положил горячую ладошку. Задержав руку над коробкой, она поколебалась, разглядывая конфеты, потом, выбрав шоколадную шишечку, положила ее в рот.
И в этот момент раздался стук и дверь в кабинет распахнулась.
Мария застыла, едва успев через силу проглотить непрожеванную конфету.
В дверях появилась фрау Кюнцер, а за ней в кабинет вошел отец Кирилл, вернее, Игнат Филаретов, потому что в вошедшем импозантном мужчине в длинном элегантном пальто, модной широкополой шляпе и темных стильных очках невозможно было узнать священника отца Кирилла.
Мария поднялась с кресла и стоя наблюдала, как герр Крюгер приветствует автора и приглашает вошедших раздеться.
Отец Кирилл пропустил вперед фрау Кюнцер, помог ей снять плащ, после чего снял с себя пальто и шляпу, оставшись в темных очках, скрывающих его глаза.
Повернувшись к присутствующим, он поздоровался на вполне приличном немецком языке и улыбнулся.
Мария, окаменевшая от волнения, стояла в стороне и, не отрываясь, смотрела на отца Кирилла.
Его длинные волосы мягкими локонами спускались на плечи, бородка была аккуратно подстрижена. Черный костюм, в котором он выглядел очень солидно, подчеркивал ширину его плеч и подтянутость его высокой фигуры.
Мария вспомнила их предыдущую встречу. Тогда он ей напомнил мятежного поэта, а теперь перед ней стоял маститый писатель, имеющий вкус и положение, позволяющее этот вкус удовлетворять.
Герр Майнкомп, бросив украдкой взгляд на Марию, подошел к отцу Кириллу и поздоровался с ним. Последовал поток традиционных приветственных фраз и поздравлений.
Наконец, герр Майнкопф, взяв по-дружески отца Кирилла под руку, подвел его к Марии.
– Думаю, с вашим переводчиком вас знакомить не нужно, герр Филаретов? – лукаво улыбаясь, спросил он.
– Не нужно, – улыбнулся ему в ответ отец Кирилл.
Сняв очки, он спокойно посмотрел на Марию, словно они расстались только вчера, и тихо сказал ей по-русски:
– Здравствуй, Мария.
– Здравствуй…те… – вымолвила Мария дрогнувшим голосом, глядя на него широко распахнутыми, испуганно-ждущими глазами.
– Рад тебя видеть, ты замечательно выглядишь.
– Вы тоже… – сказала она, опуская голову и мучаясь от осознания того, что все ее тайные надежды рушатся на глазах.
Она ожидала чего угодно, но только не такого спокойного отношения к их встрече. Он разговаривает с ней так обыкновенно, словно его совершенно не удивляет, что он ее здесь встретил, словно ему все равно, что она стоит за его немецким изданием.
Герр Майнкопф, озадаченно наблюдавший за ними, почувствовал состояние Марии, и, решив прервать явно тягостный для нее момент, громко воскликнул, обращаясь ко всем присутствующим:
– Ну что же, господа, все уже в сборе! Фрау Кюнцер, узнайте, пожалуйста, у герра Вантерберга, можно ли начинать. Сегодня у нас замечательное событие и пора переходить к тому моменту, ради которого мы все работали, – повернувшись к отцу Кириллу, он тихо добавил: – Герр Филаретов, мы помним о вашем условии и постарались выполнить его, не смотря на все возражения прессы. И от телевидения пришлось отказаться…
– Спасибо, для меня это важно, – поблагодарил его отец Кирилл.
В этот момент распахнулась дверь, на пороге появился герр Вантерберг. Кивнув, он отступил в сторону, приглашая всех присутствующих пройти в конференц-зал.
Отец Кирилл вдруг взял Марию за руку, и снова надев темные очки, повел ее за собой.
Она вздрогнула, когда его теплые пальцы бережно сжали ее руку, и, чувствуя как колотится ее сердце, последовала за ним.
Конференц-зал был забит до отказа.
Мария даже испуганно попятилась, остановившись на пороге и дернув отца Кирилла за руку. Она совершенно не ожидала, что за такое короткое время сюда могло прийти столько народу.
«Неужели их так заинтересовала наша книга?» – изумленно оглядывая публику, подумала она.
Следующий шаг прояснил ситуацию. Как только следом за ними появился герр Майнкопф, публика зашумела, и, вскочив, приветствовала его громкими аплодисментами.
– Друзья мои, вы меня сейчас спросите, что же я вам приготовил на этот раз? – с места в карьер громогласно обратился к публике герр Майнкопф, едва подойдя к столу и щелкнув пальцем по стоявшему на нем микрофону.
Народ в зале рассмеялся, многие тут же начали что-то строчить в блокнотах.
Мария, отец Кирилл, герр Гессер и фрау Кюнцер, направляемые герром Вантербергом, расселись за столом напротив табличек со своими именами. Отец Кирилл продолжал держать Марию за руку, не обращая внимания на удивленные взгляды фрау Кюнцер, да и самой Марии.
Мария, для которой встреча с публикой оказалась не столь пугающей, как ожидание встречи с отцом Кириллом, сев на свое место, почувствовала себя более спокойно. Ощущая теплые пальцы отца Кирилла на своей ладони, она все-таки нашла в себе силы прислушаться к выступлению герра Майнкопфа. Он явно не нуждался в помощи своего менеджера по связям с общественностью, совершенно непринужденно общаясь с журналистами, сидящими в зале.
– И я вам отвечу! Я приготовил вам четыре, четыре замечательных открытия, – герр Майнкопф выставил перед собой руку с четырьмя оттопыренными пальцами. – Это три имени и одна потрясающая книга. Я прочел рукопись за одну ночь, не отрываясь! – он покивал, акцентируя внимание на последних словах. – Меня, действительно, ничто не могло оторвать от нее, даже недовольное ворчание моей дорогой и горячо любимой фрау Майнкопф.
Публика опять засмеялась, прерывая его речь аплодисментами.
Мария хмыкнула: знают ли журналисты, что фрау Майнкопф это вовсе не жена герра Майнкопфа, а его мама – забавная старушка, в прошлом кардиолог, до сих пор ревниво пекущаяся о здоровье давно уже взрослого сына?
– И вы спросите: а что же такого в этой книге? И я вам скажу: во-первых, – герр Майнкопф принялся отгибать пальцы, – она потрясающе интересна, во- вторых, ничего не понятно до самого конца, в-третьих, страшно до ужаса, в-четвертых, все заканчивается совершенно неожиданно, и в-пятых, какой захватывающий язык! – герр Майнкопф покачал в восхищении головой и даже прищелкнул пальцами, которые он только что отгибал.
«Ну, артист!» – поразилась Мария, с восхищением слушая герра Майнкопфа.
– И теперь я хочу вам представить тех людей, о чьих именах я только что говорил… – герр Майнкопф обошел сидевших за столом Марию и отца Кирилла сзади, и, наклонившись, обнял их за плечи. – Это автор новой, замечательной книги «У страха глаза рыси», известный русский детективщик, герр Игнат Филаретов, и его потрясающая переводчица, очаровательная фройляйн Мария Бе… Игнатова.
Публика сдержанно захлопала, с любопытством поглядывая на них.
– И знаете почему я говорю об открытии трех имен? Потому, что с сегодняшнего дня Германия полюбит нового автора – Игната Филаретова и нового героя – таинственного Ивана Забайду, которого нам подарил герр Филаретов. Но говорить этого героя по-немецки научила именно фройляйн Мария. И я бы хотел, чтобы наши переводчики так же хорошо знали русский язык, как знает наш язык эта молодая фройляйн! – и герр Майнкопф в порыве чувств наклонился и поцеловал Марию в макушку, чуть не испортив ей прическу.
Мария, совершенно не ожидавшая никаких поцелуев, ахнула и залилась краской, а зал взорвался смехом и бурными аплодисментами. Журналисты, вероятно, знали и любили характер герра Майнкопфа, и одобрительно относились к его манере общения.
– Прошу вас, герр Филаретов, вам слово! – пододвигая к отцу Кириллу микрофон, сказал герр Майнкопф и, улыбаясь, уселся рядом с ним с чувством выполненного долга.
Отец Кирилл отпустил руку Марии и поднялся. Взяв из стопки своих книг, лежащих на столе, одну книгу, он обвел взглядом затихший зал и сказал по- немецки:
– Добрый день, дамы и господа! Благодарен, что вы пришли на презентацию моей книги, но после такого вступления уважаемого герра Майнкопфа, – отец Кирилл поклонился в сторону издателя, – мне, пожалуй, остается только замереть в позе гордого памятника.
Публика, не ожидавшая, что автор заговорит с нею на немецком языке и при этом еще будет шутить, отреагировала смехом и аплодисментами.
– Я очень рад, что моя книга издана в вашей стране, за что выражаю глубокую признательность издательству «Майнкопф» и его решительному руководству, – последовал очередной поклон в сторону герра Майнкопфа. – Я надеюсь, что моя книга будет вам также интересна, как интересна она русским читателям. Хотя не скрою, я никогда не мог предположить, что мои герои заговорят на немецком языке. И за это я приношу свою благодарность госпоже Марии Игнатовой и редактору фрау Кюнцер. Я также очень благодарен герру Гессеру, который создал интересные иллюстрации к моей книге. Оказывается, мой Иван Забайда еще и красивый парень… Смотрите, какое мужественное у него лицо, – отец Кирилл, улыбаясь, повернул книгу обложкой к залу.
– Думаю, ваш герой заставит быстрее биться сердце не у одной немецкой девушки, отнимая у нас их улыбки… – подтвердил под смех и аплодисменты женской половины публики герр Майнкопф и сделал потешное лицо, изображая ревность.
