Алекс протянул руку, нежно сжал мою ногу и потянул к себе, фактически укладывая меня на спину. А дальше… Он начал целовать мои ноги, поглаживая, чуть сжимая икры, лаская чувствительную впадинку под коленками, поднимаясь все выше к бедрам и… И я не знаю, что он там делал дальше, потому что мне было уже все равно, что он там делает, лишь бы делал!
Какое-то удивительно долгое, но и сладостно краткое время мне оставалось только стонать от наслаждения, не думая ни о чем, кроме прикосновений героя моего романа, а затем губы Алекса накрыли мои, заглушая очередное «Аа-а-ах»… Несколько минут я целовала его в ответ, а после удобно устроившийся между моими ногами и в то же время на мне Алекс тихо прошептал:
— Будет немного больно… совсем чуть-чуть, а потом снова хорошо, обещаю.
Я даже замерла, пытаясь понять смысл его слов, и тут та его пульсирующая штуковина, которая прижималась до этого к моему животу, двинулась…
— Э-э-э! Стоять! — я отодвинулась, игнорируя возмущенный взгляд Алекса. — Ты чего там сейчас сказал?
— Черт, надо было тебе опять рот закрыть! — Алекс притянул меня снова, устроился поудобнее и, стараясь быть терпеливым, спросил: — Ну что опять не так?
Нет, ну, конечно, очень приятно, что на мне полулежит классный мужчина, и всякое такое, но:
— Так я не поняла, между нами ничего не было, пока я спала?
Он простонал, хмуро взглянул на меня и, с трудом сдерживаясь, произнес:
— Лика, я просто приласкал тебя. Чем ты недовольна?
— Как это чем? Ты меня обманул! — праведное возмущение всегда было моей фишкой. — Так, а ну-ка проваливай с меня!
Глаза Алекса нехорошо так сузились, и он хрипло спросил:
— Это значит — «нет»?
— Ты угадал! Так что вспоминай о своем слове нерушимом, нашем пари заодно и вали! — решительно приказала я, втайне надеясь, что он откажется и продолжит начатое.
Его лицо исказила такая ярость… что я сразу сильно и основательно пожалела о своих словах.
— Лика!!! — прорычал Алекс, протягивая ко мне руку, а я…
Да, так страшно вдруг стало, рычание еще это, что я испуганно зажмурилась, сжалась и вообще — жить захотелось.
Но Алекс, вместо того чтобы убить, причем я прекрасно понимала, что довела мужика до белого каления, вдруг нежно прикоснулся к щеке и совершенно убитым голосом прошептал:
— Прости, прости, пожалуйста… Испугалась, да? Лика… я не ударил бы тебя, солнышко… Никогда бы не ударил! Я… я тебя больше не трону, хорошо? Лика…
Я распахнула глаза, чувствуя себя дурой последней, но он уже уходил. Момент, когда он вышел из спальни, я пропустила, потому что смотреть сквозь слезы очень неудобно. Очень хотелось сказать что-то, остановить его, но… я не смогла. Так и проревела на шикарной постели весь остаток ночи, а утро встретила уже успокоившись и решив, что больше не буду доводить его. Никогда не буду. Только бы он вернулся!
— Она меня боится…
Ада подскочила на постели, услышав голос брата. Хлопнула в ладони, и в комнате зажегся свет. Алекс сидел на краю ее узкой постели, сгорбившись и закрыв лицо руками.
— Алекс, — Ада села рядом с ним, обняв за плечи, — что за глупости, эта девчонка просто взбалмошная идиотка…
— Это я идиот, — простонал он, — а она боится меня, понимаешь?
— Нормальная реакция, адекватная даже, — Ада упорно не понимала его внезапного появления, — тебя все боятся, и это естественно, Алекс, и это даже правильно.
— Это неправильно, Ада, — он говорил едва слышно, и женщине приходилось прислушиваться, чтобы понять. — Она не должна меня бояться… Только не она.
Невольно усмехнувшись, Ада подметила: