окружающих действительность и есть та самая реальность, в которой нужно жить. Это всегда очень сложно, потому-то и зарплата столь высокая и принимают на работу почти всех желающих. А желающих очень мало, с мозгом воевать никто не хочет… Да и с катушек слететь при такой работе шансов немало.
Так, отдышаться, примириться с реальностью, все, я живу. В итоге аккуратно отсоединяюсь, встаю, пошатываясь, топаю к выходу. На сегодня моя работа закончена, и это радует.
Домой я возвращаюсь, как и все из нашего отдела, — разбитая, уставшая, безразличная ко всему. Хочется выпить, не хочется ни о чем думать… и очень страшно спать. Наверное, не зря Пит требует, чтобы я сменила работу, но так я могу меньше думать об Алексе… и платят хорошо.
— Ужас какой! — я отвернулась от уникального, по мнению Пита, момента, когда один громила дубасил второго головой об пол. — Как ты на это смотришь?
— С медицинской точки зрения, — спокойно ответил Пит. — Например, сейчас я точно могу сказать, какие повреждения черепа получает этот гоблин, чьей башкой пол долбят. Как думаешь, где быстрее появится дырка — в полу или у гоблина?
Мы сидели в первом ряду у ринга, поэтому к нам порой долетали даже зубы участников схваток… мерзость какая. Я изображаю Леди в Красном, то есть на мне сверкающее алое бархатное платье, выставляющее все мои кости наружу и оставляющее очень мало места для полета мужской фантазии. Красил меня Рорх, ибо его невесту я и изображала, так как… Ну, гомик-борец вызвал бы слишком много негатива, а так есть я, будто бы такая вся влюбленная, и у нас будто бы любовь.
Зал тысяч на двадцать человек взорвался радостным «Гарра-а-а!», ну типа «супер» по-нашему. Украдкой взглянув на арену, я поняла, что победа за полом, в смысле, дырка образовалась у гоблина.
— Меня сейчас вырвет, — простонала я, — идем в гримерку, надо легенду поддержать и Рорха заодно.
Я встала, и часть зала взорвалась приветственными воплями — в общем, это фанаты Рорха, которые приветствуют его музу, а именно — меня. На мой весьма предвзятый взгляд, фанаты поголовно были дебилами, а то, что они орали про рекомендованные позы для нас, было дебильным. Лично я понимаю, что нам с Рорхом секс не светит, ибо для меня это станет последним разом при жизни, учитывая объемы борца, но им всем какое дело? А им, оказывается, дело есть, да еще какое! В результате приходится слышать номера поз и рекомендации быть только сверху… Дебилы они все! Но, проглотив личное мнение, приветливо машу ручкой и с видом королевы топаю к своему прославленному громиле в гримерку.
— Любовь моя, — с ласковым звериным оскалом приветствует меня Рорх и целует Пита — хоть в этом мне повезло. — Ли, какая же ты красавица!
— Ага, только учти, что в купальнике я приходить на бои не буду, — прохожу, сажусь в кресло у зеркала, — ты как, готов? М-дя, не-не, вы не отвлекайтесь, — я торопливо отвернулась.
И не то чтобы я осуждала крепкую мужскую любовь, но как бы… оскал у Рорха и сам по себе был внушающим опасение, а уж чтобы целоваться… Брр! Впрочем, кто я такая, чтобы осуждать… Однако, когда они вот так смотрят друг на друга, я начинаю тосковать по Алексу еще сильнее… хотя куда уж сильнее! Рорх был догадливый, засек мою погрустневшую физиономию, подошел, положил свои лапищи мне на плечи, и, наклонившись, зашептал:
— Не грузись, Ли!
Какое не грузись, я хоть и живу у них второй месяц, но все еще боюсь, что Рорх своим оскалом мне что-нибудь оттяпает… ухо, например.
— Ли, ну-ка улыбнись.
— Все, все, я в норме, — пытаюсь встать, но громила удерживает меня на стуле. — Рорх, все в норме.
— Ты дерганая сегодня, — авторитетно заявляет «моя клыкастая любовь», поглаживая мне щечки, — в чем дело?
