своего лучшего друга и первого возлюбленного, ничего не нашла… В его квартире уже жил другой парень. Родители Дени как-то легкомысленно отвечали, что их сын в очередном приключении. А вернувшись домой, я нашла сообщение на сейре — «Милена, не ищи меня, я уехал, когда вернусь, сообщу». Стоит ли говорить, что Дени никогда не называл меня моим настоящим именем? Именно он придумал имя Лика Пресветлая и не обращался ко мне иначе… Я не плакала, я поняла, что больше никогда не увижу свою первую любовь… Годы показали, что я была права…
Так о чем это я? Да о той парочке из отряда Северная Звезда, которая сейчас удивленно пялилась на меня. Откуда я это знаю? Так мы нашли сведения о том, что сорок лет назад на планеты враждебных цивилизаций отправлялись пары, так сказать, наблюдающих. То есть они шифровались как семейные пары и, естественно, со временем ими и становились. Но самое главное — снимки этой именно пары среди десятков других я видела в том деле, а зрительная память у меня… профессиональная.
— Народ, — тоскливо гляжу на двух «шпиенов», которых, судя по всему, просто «забыли», и уже тише добавляю: — Я не секретный агент, я журналистка.
Вот теперь в осадок выпала бабуля и медленно опустилась… на стул. Дедуля громко и прочувствованно выругался и пошел за бутылкой.
Алессандро Девелри чертыхался дольше, чем пожилой шпион, затем, связавшись с Росом, приказал немедленно готовить корабль на Сатари. Спустя час он уже покинул Артину, сообщив невесте о срочно возникших делах и даже не уведомив о вылете сестру. Еще некоторое время Алекс гневно ругался в адрес пропойц из Северной Звезды и подсчитывал количество опустошенных Ликой стаканов, спустя еще час уже стонал, не в силах больше смеяться. Он вообще пришел к выводу, что никогда так много не хохотал. У Девелри весьма ощутимо болел и живот, и лицо, а шоу «Похождения Лики Пресветлой» продолжалось, вводя его в курс жизни одной очень наглой журналистки, которая с утра дает зарок о том, что больше о нем и не вспомнит, а спустя сутки уже через слово поминает его имя.
— О-о-о, как я теперь хочу в засаду… но, главное, с Алексом! И такую засаду, чтобы дня на три-четыре, и никого вокруг… — мечтательно протянула Лика.
И Алекс грустно улыбнулся. Жалел Девелри только об одном — с этим снимателем он не видел выражения ее лица…
Спустя два часа. Та же прихожая и те же действующие лица, в составе трех людей и двух бутылок местной спиртовки из тростника.
— А один раз мы пробирались ночью на базу, — распространялся о временах своей молодости дедуля, — и вдруг совсем рядом, метрах в двух, поисковик!
Бабуля тихо хихикает, потом хихикает громче, и я наблюдаю за медленно краснеющей рожей дедули.
— Да рассказывайте уже, — предчувствуя пикантные подробности, подбадриваю я, — мне уже двадцать есть, честно.
Пикантные подробности наличествовали, и теперь я точно знала, чем и как нужно заниматься, сидя или лежа в засаде… даже стоя можно, главное — в засаде.
— А однажды… — начала бабуля, и я узнала, что можно даже втроем, но засада требовалась однозначно. — И вот ползем мы в одном неглиже, и тут в метре от нас…
— Поисковик?! — вставляю я.
— Нет, — у бабули прям такой обиженный моей недогадливостью вид, — там был военный… Та-а-акой военный… А у нас такой адреналин после дела…
О-о-о, как я теперь хочу в засаду… но, главное, с Алексом! И такую засаду, чтобы дня на три- четыре, и никого вокруг…
Кажется, это я сказала вслух, потому что бабуля истерично ржет, а дедуля хрюкает в салате.
— Бедный Алекс, — засопел из салата дедуля, — три дня с женщиной и сплошным адреналином… Хрюк… после этого ему неделя отдыха потребуется…
