рождения первенца, например, а я буду стоять в толпе журналюг и старательно улыбаться… если смогу. А немного успокоившись, я начала говорить с ним, с собой, с кем-то, кто там над нами. Раздеваясь, принимая ванну, готовя нехитрый ужин, я все говорила и говорила, словно он был рядом. О том, как люблю его, о том, как больно, о том, что я все равно буду счастливая… Вопреки всему!
А потом нашла в себе силы принять душ, пусть и не из воды, переодеться и проверить храны.
В каком-то странном оцепенении Алекс смотрел на экран, с ужасом глядя на свои изображения повсюду в ее квартире. А она плакала, то тихо, почти не слышно, то вновь рыдая так, что хотелось все бросить и, нарушая закон, рвануть на чертову Инитире 442! Спустя несколько часов Лика успокоилась и начала говорить. Говорить и говорить, выплескивая всю накопившуюся боль. Девелри понимал, что нужно отключиться, что он не вынесет этого больше, и не мог… продолжая пребывать в этом странном полубезумном оцепенении. И только просил, тихо и отчаянно:
— Никогда… никогда больше не попадайся на моем пути…
Спустя сутки я сидела у своего приятеля Романа, задумчиво вертя в руках левую сережку. Друг как раз закончил выяснять отношения с подружкой на тему: «Почему эта вобла приперлась к тебе среди ночи?» и теперь настраивал аппаратуру. Его девушка, надувшись, сидела в углу — я настояла, не хотелось обижать ее, тем более ту единственную, которая, похоже, его реально любит. У Ромки вообще характер поганый не в меру, из всей нашей тусни только я с ним отношения и поддерживала, хотя он сам считал, что дружит со всеми, просто у народа нет времени зайти к нему.
— Так, — начал Ромка, поправляя семейные трусы, — рассказывай, Ли.
Ромка был моим другом с детдома, еще он был охренительным техником, чем я и пользовалась безбожно, особенно когда нужны были разъяснения.
— Ситуация такая, — печально начала растрепанная и не выспавшаяся я, — это KXTR 67559…
— У-у-у, модель этого года, — перебил меня Ромка, принимая блестящую сережку с почтением и трепетом, будто перед ним был настоящий бриллиант. — И что с ней?
— Она не показывает, — сокрушенно произнесла я.
Я в технике была не так подкована, как Романыч, но разбиралась, и вот, когда пятая попытка перенести информацию из снимателя в сейр закончилась сообщением «Иной формат носителя, обновите базу», поняла, что тут дело не в простой неисправности.
— Серьга была не одна? — задал Романыч риторический вопрос.
— Естественно, и плюс в набор шел RESDDX.
— Ого, — удивленный взгляд на меня, — а ты круто подковалась.
— Видимо, недостаточно круто, — с грустью протянула я.
— Все имеет свойство ломаться, — выдал истину Ромка, — тут, скорее всего, сбой в самом хране.
— Ромыч, я, по-твоему, дура?
Друган хихикнул, подтвердив, что именно так и думает, но тут же стал серьезным.
— Ли, ты прости, сама как думаешь, что это?
Я нахмурилась, обменялась с его девушкой понимающим взглядом типа «Все мужики идиоты» и устало простонала:
— Ром, я над этой хренью часов десять билась! Я как прилетела, этим и занялась. Она не вскрывается, не бьется, я ни черта не понимаю, еще и твои заявы! Будь мужиком и разберись, что там!
Он хмыкнул и погрузил серьгу под микроскоп. Серьга жалобно блеснула, но я внимания не обратила, слишком уж измучилась, пока с ней возилась.
— Ли, — девушка Романыча подошла ко мне, положила руку на плечо, — я Кейтан, ты чай будешь?
Весь день я не ела, занятая разгадкой сережки, и на ее вопрос мой живот радостно завопил «Да-а-
