— Очень, — и я уже улыбалась, — они подарили мне столько любви и внимания, столько заботы. И даже если мне было плохо в школе, я приходила домой и чувствовала себя их маленьким солнышком, их центром вселенной. Потом, когда мама ушла, нам с мамой Нирой было немного тяжело, и мне приходилось работать по ночам, чтобы хоть немного помогать… но в это время у меня уже был Киану… и, если говорить откровенно, я все равно была счастлива. Так что нечего меня тут жалеть, коллективно вытираем слезы и сопли и возвращаемся в вашу комнату. Вы, между прочим, болеете, если не забыли.
Он снова удержал меня и, тяжело вздохнув, начал делиться воспоминаниями:
— У меня мамы не было. Точнее, была, но… сразу после рождения меня забрал дед, фактически ограничив общение с родителями. Не могу сказать, что в тот момент меня это сильно расстраивало, я был ребенком, которого ждали, которого сразу возвысили и за которым торопливо бегали шесть нянек.
— У семи нянек дитя без присмотра, — вставила я.
— Без присмотра я остался только раз в жизни, — Джерг-младший вдруг стал каким-то рассеянным, словно заново переживал те далекие события. — Мне было шестнадцать, я хотел, наконец, сбежать из дома деда, подальше от Юлиана, который, несмотря на небольшую разницу в возрасте, считал себя очень взрослым и вследствие этого главным. Я угнал скуа и рванул в стратосферу.
— Это запрещено…
— Знаю… запреты всегда так восхитительны именно возможностью их нарушать, — Лериан нагнулся и нежно поцеловал оторопевшую меня. — Безумию в одиночестве я предавался недолго. Яркой звездой промелькнул незнакомый мне скуа, уносясь ввысь и бросая мне вызов. Она всегда бросала вызов… Эрмедин Элран — прекраснейшая из высокородных.
«Сука», — пронеслось в моей голове.
— Вы ее… любили? — спросила вслух.
— Любил? — отстраненно произнес Лериан. — Я боготворил ее. Несносная девчонка, младше меня всего на два года, но в ней было столько смелости и отваги… столько огня. Столько страсти. Дочери высокородных семей носят длинные черные волосы — она их коротко остригла еще в четырнадцать и выкрашивала в малиновый назло родителям. Высокородные девушки идут служить в армию или увлекаются боевыми искусствами, — Эри стала профессиональной танцовщицей, доведя своим первым выступлением мать до сердечного приступа. Когда ей говорили «нельзя», Эрмедин топала ногой и заявляла: «Я это хочу, и я это получу. Я все сказала!» Юлиан ненавидел ее за это.
Напоминание о Юлиане было некстати, я как раз хотела прервать разговор, но теперь слушала затаив дыхание.
— Мы были вместе с той самой первой встречи в стратосфере, когда я все же обогнал ее. — Чувство превосходства проскользнуло в этих словах. — Эри, злющая после поражения, полетела вслед за мной и, приземлившись на любимую клумбу деда, выпрыгнула и бросилась на меня с кулаками. Первый приступ нестабильности мы пережили одновременно и вместе. Все завершилось развороченным садом, уничтоженными строениями и нашим поцелуем в океане.
Океан, словно радуясь, что про него вспомнили, взбесился еще сильнее, и брызги вновь начали долетать до нас.
— А как это было — первый приступ нестабильности? — чуть повысив голос, чтобы меня было слышно на фоне беснующихся волн, спросила я.
— Не помню, — Лериан улыбнулся, — а вот как пришел в себя, не забуду никогда… Она казалась мне такой маленькой, хрупкой, вызывала внутреннее желание защищать и оберегать, и в то же время она была смелее и поцеловала первая.
Мы помолчали, думая каждый о своем.
— Она была у вас первой? — не выдержала я, зная нравы высокородных.
— Эри была для меня не просто первой, она была единственной, — улыбка Лериана исчезла, сменившись полной какой-то горечи ухмылкой. — Я так любил ее… мне казалось, что день прожит зря, если я не услышал «Привет, Лер, я тут такое придумала…». И она выдумывала, что только она
