свое мнение о тебе. При моем дворе ты сможешь занять весьма достойное место и получить желаемую свободу. Я лично прослежу за этим и за всем остальным тоже. Обещаю!
Темные напряглись, особенно Кэлэбриан, застывший каменным изваянием, но едва я открыла рот, почувствовала, что он, наконец, расслабился, и поняла, чего он так бесился. Он боялся потерять меня, боялся, что они найдут способ уговорить меня вернуться.
- Я уже заняла причитающееся мне место. И это место рядом с моим мужем ан Кэлэбрианом Даэдраном. Другого мне не надо и нашему ребенку, которого я ношу под сердцем, тем более. Мой дом и все, что я люблю и хочу для себя, находятся здесь.
Иллуин только едва уловимо поморщился от неудачи, но вот его брат и мой 'отец' Бельфалас молчать не привык, а уж его ненависть ко мне границ не имела и, судя по всему, превратилась в своего рода манию.
- Ты вернешься со мной, продажная тварь, а этого темного ублюдка, которого ты носишь, мы вернем после того, как ты его выносишь. В моем доме животным не место. А вы, темные, сейчас вообще должны сидеть в пределах своих земель и не шевелиться. А то ваши границы станут для нас слишком размыты и неточно установлены. Вы - грязные животные, темная пародия эльфов скоро все как один подохнете. Своих женщин потеряли, теперь на чужих рот разеваете. Тело моей дочери вам не достанется, иначе вспомните что такое война. И что вам останется в итоге? Потомства нет и не будет! Ни одна женщина не согласится разделить вашу судьбу, вы скоро один за другим уйдете к своему Черному богу, и даже память о вас исчезнет с лица Лайвоса.
Бельфалас вещал, некрасиво брызгая слюной. Иллуин все больше округлял глаза, Галдор бледнел и морщился, а остальные светлые шокировано и тревожно начали поглядывать на темных. Мои же домочадцы, не двигаясь, стояли, окружив кресло Кирдана, и лишь презрительно приподняв брови, слушали бред Бельфаласа. Заметив потемневшее лицо Темного Повелителя, Иллуин медленно встал с кресла и, повернувшись к брату, зашипел.
- Закрой свой рот, предупреждаю в последний раз. Ты потерял дочь, когда воспитал из нее безмозглую куклу. И вот Аллоис дала тебе второй шанс. Шанс упрочить наше положение, усилить магию и положение рода, имея в семье истинную признанную дочь Светлейшей богини. Ты же все испортил, своими руками уничтожил свой шанс. А теперь обвиняешь в этом других. Вот в ком я разочарован, так это в тебе, Бельфалас, и мое решение о твоей дальнейшей участи ты узнаешь дома.
Резко развернувшись к нам, он мгновение помолчал, гневно поджав идеальные губы, и только открыл рот, как в комнату ворвалась Мильсигран, за которой вбежали две дочери Ладроса, а за ними чинно вошла Иссиль. Увидев, что муж не один, она недоуменно подняла бровь, а потом, видимо прочувствовав всеобщую атмосферу напряженности, царившую в комнате и посмотрев на меня, а потом на мужа, строго произнесла.
- Девочки, быстро на выход, ваши отцы сейчас заняты и не могут уделить нам внимания. - затем с поклоном обратилась в остальным. - Кирдан, Повелитель Иллуин, уважаемые гости, я забираю с собой Эленаль, вы же понимаете, ей нельзя нервничать, да и перекусить пора, мы забыли пообедать со всей этой неразберихой.
Потом, молчком подойдя к нам, с теплой улыбкой чмокнула сына в щеку, успокаивая его собственнические инстинкты в отношении меня, и, с усмешкой отцепив меня от мужа, увела из комнаты под ошарашенные взгляды светлых. О, я-то и забыла, ведь они еще не в курсе, что проклятье пало, и теперь мы будем активно плодиться и размножаться на благо Темной Родины и Черного Тринимака. Через час, за обедом, Повелитель рассказывал заинтересованным слушателям в лице супруги, дочери и меня, привычно сидящей на коленях у Кэлэбриана, который не мог надолго расставаться со мной, о произошедшем после того, как мы ушли. Оказалось, до обидного мало. Бельфалас побледнел и весь как-то сдулся, узнав, что я сняла проклятье с эльфанов. Иллуин тоже побледнел, но уже от злости и ярости на своего брата, за то что тот поставил его в такое положение, когда ЕМУ пришлось приносить извинения, причем прилюдно, а потом резко приказал своему магу и Гладору открыть портал, в котором они все незамедлительно исчезли. Женщины смеялись, слушая рассказ Кирдана, в лицах описывающего всю картину. А я, обняв Кэла за шею,
