Любой другой мужчина, не знающий так хорошо Глеба, от тона его голоса, наверно, начал бы икать от страха, но Виктор еще больше растянул нагловатую ухмылку и, паясничая, произнес:
- Ой ты князюшка, ой ты матушка, а пожратеньки не хотите ли? Короче, завтрак на столе, все уже ждут, а еще вы сегодня никому своими воплями и воем спать не дали, так что не обижайтесь, если вас там не сильно ласково встретят.
Я от стыда совсем зарылась в одеяло, а Глеб только хмыкнул и со смехом ответил, причем так громко проорал, чтобы уж точно все слышали:
- Нечего завидовать, пускай сами женятся и также ночью спать не будут. А еще я как порядочный муж должен сделать все для того, чтобы моя жена была счастлива и довольна. Поэтому нам абсолютно плевать, кто и что там думает и почему не высыпается. А если кто ерничать или ехидничать будет, выселю нафиг, пусть себе свою кибитку ищут, где спать спокойнее и мухи не мешают.
Заметив все также ядовито ухмыляющуюся рожу Виктора, Глеб резко сделал шаг назад в комнату и захлопнул дверь перед носом друга. Судя по глухим матам, нос он вовремя убрать не успел. Я довольно захихикала, а Глеб одним броском оказался рядом со мной и, подмяв меня под себя, начал целовать. К завтраку мы смогли выбраться только через пару часов, а после него начался обряд обращения Виктора.
Также как и с Глебом пошли уже третьи сутки, а Виктор в образе черного волверка метался по клетке слово безумный. Мне было страшно даже подумать о том, что будет, если он не сможет вернуть себе свое я. Больше всего меня беспокоило мрачное тревожное лицо Глеба, который третий день подряд находился вместе со мной в подземелье и звал Виктора. Пару раз заходили наши мужики и, хмуро понаблюдав за Виктором, устало опустив плечи, уходили обратно. Я даже представлять себе не хотела, что они при этом испытывают, ведь им всем придется пройти через это. На третий день к нам спустился Риол и, задумчиво окинув взглядом удручающую картину, тихо сказал, обращаясь ко мне:
- Там Айриса рыдает, никто успокоить не может. Из-за Виктора вашего, говорит он ее половинка, просто раньше зла на него была, а теперь жить без него не хочет.
Я удивленно взглянула на него, а потом мне в голову пришла дикая мысль, которой я поделилась шепотом с Риолом, под настороженным взглядом Глеба. Риол подошел вместе со мной к решетке и, как будто не замечая Виктора, начал диалог со мной:
- Да, судя по всему тут дела совсем плохи. Жаль-жаль, только Айриса решила согласиться на его ухаживания, а тут вон как... Теперь не человек, не животное! Ну и ладно, за Айрисой еще двое ухаживает стерхов, вдруг какой из них приглянется. Я только что слышал, как Кинан пошел ей предложение делать, думаю, что Айриса не глупая и предложение его примет. Других лишних мужчин-то у нас нет...
Риол еще не закончил говорить, как черный волверк с размаху кинулся на решетку, потом зарычав, отскочил, и через секунду его дрожащее от напряжения и боли тело обернулось человеком. Не говоря ни слова, он как был обнаженным, рывком открыл решетку, оттолкнул Риола и с воплем: 'Я убью любого, кто тронет мою Айрису!', ринулся мимо нас на выход, чуть не снеся при этом входную дверь. Глеб облегченно улыбался, я просто смеялась вместе с Риолом, который, потирая ушибленное плечо, подошел к нам со словами:
- Да, ребята, с вами не соскучишься - это точно.
Еще сутки отдыха и в эту комнату с решеткой вошел Роман, который вышел оттуда меньше чем через сутки, чем очень сильно всех удивил. Но я была уверена, именно он справится, настолько сильно было его единение со своей сущностью. С переменным успехом прошли обращение уже все, кроме Михаила. Его я оставила напоследок, очень своеобразная была у него сущность. Болотный кот слишком независим, слишком свободен и абсолютно неуправляем. За Мишку я боялась не меньше, чем за Глеба. Такие сильные сущности как болотный кот и волверк сами выбирают себе хозяев и свое превосходство над ними нужно доказать.
Я сидела с ним уже пятые сутки, Мишка в форме кота забился в угол и уже оттуда грозно рычал и кидался на любого, кто приближался к решетке. Он сильно похудел, желтые глаза
