спокойно смотрела на него, как если бы они собрались обсуждать погоду. Ему захотелось биться головой об стол.
Терон устало провел рукой по лицу и затем сосредоточил внимание на деле.
– Насчет вчерашнего вечера… – начал он.
Она вскинула руку, заставив его замолчать.
– Не порть его, Терон, – хрипло произнесла она.
Он удивленно моргнул.
– Что не портить?
– Поцелуй. Не порть его извинениями.
– Это не должно было произойти, – сказал он твердо.
Она вздохнула.
– Ты все портишь. Я же просила этого не делать.
Он уставился на нее с открытым ртом. И как спрашивается он должен был прочитать ей нотацию, которую тщательно подготовил, когда она без сомнения выглядела раздраженной тем, что он затронул эту тему.
– Если ты определенно настроен сожалеть об этом, я была бы благодарна, если бы ты делал это молча, – сказала она, прежде чем он мог продолжить. – Ты можешь забыть о том, что случилось, ты можешь сожалеть об этом, ты можешь клясться всеми святыми, что этого больше не произойдет. Но не думай, что я сделаю то же самое, и была бы признательна тебе, если бы ты не относился ко мне снисходительно, принижая случившееся. В сравнении с другими, я считаю, что этот поцелуй был чертовски близок к совершенству. И оттого, что ты думаешь иначе, свое мнение не поменяю.
У него не было слов. Впервые. У него, у которого всегда было что сказать. Он считался миротворцем в семье, всегда хладнокровный, а благодаря этой женщине, доводящей его до бешенства, он превратился в безмозглого идиота с открытым ртом.
Она закинула ногу на ногу и положила руки на колени.
– Ну если это все, что ты хотел обсудить, я думаю, мы могли бы закончить приготовления по поводу квартиры и запланировать поездку за покупками? Я попросила, чтобы документы на квартиру, которые мне нужно подписать, прислали по факсу сюда, так как была уверена, что ты сначала захочешь все просмотреть.
И это все? Как она могла так запросто выкинуть из головы то, что случилось вчера вечером, когда он был поглощен мыслями об этом целое утро? Воспоминания не просто преследовали Терона, а изводили его.
Даже теперь он смотрел на ее губы и вспоминал их роскошную полноту на своих губах. Он помнил ее вкус и аромат. В паху у него запульсировало сильнее, когда он представил ее лежащей обнаженной на кровати и себя склонившегося над ней.
Он снова выругался и вернулся мыслями к насущным вопросам.
– Обратись к Мэдлин и узнай, готов ли договор. Я попрошу своего юриста просмотреть его, если хочешь. Насчет шоппинга – Мэдлин в курсе моих встреч на этой неделе. Когда будешь уходить, попроси ее внести изменения в мое расписание, чтобы мы могли съездить за мебелью.
Она наградила его улыбкой, которая разгорячила некоторые части его тела, о которых лучше не упоминать. Откинув длинные волосы, она грациозно поднялась со стула, слегка махнув на прощание, повернулась и вышла за дверь.
Фея. Ее татуировка была в виде феи со сверкающим напылением и блестками, расходящимися лучами от рисунка.
Она ей шла.
Но сразу возник другой интригующий вопрос. Есть ли у нее еще татуировки? Может одна или две, которые можно увидеть только, когда на ней нет одежды? Он вздрогнул, представив, как отправляется на поиски, исследуя ее тело, как карту.
Изабелла вышла из кабинета Терона, прикусив губу, чтобы сдержать улыбку. У него уж точно была
