ступеньках крыльца.
Кэлен с трудом поднялся. Слова Камерона об их отце всплыли в его затуманенном сознании. Он так и не узнает, была ли хоть доля правды в бреде Камерона. Но он ничего не скажет братьям. Нет смысла сеять семена сомнения в их умах. Камерон много лет жил ненавистью и местью, и это ничего ему не дало. В конце он навлек бесчестье на себя и на отца, за которого, по его словам, мстил.
— Все кончено, Юэн, — тихо сказал он, когда они ковыляли по коридору. — Через восемь лет все кончено. Камерон мертв, и ни один из нас не нанес ему смертельного удара.
— Да, — пробормотал Юэн, — наш отец может спать спокойно. Он отмщен.
— Нет, — поспешно ответил Кэлен, — дело не в мести. В благородстве и справедливости. Камерон действовал бесчестно и умер бесчестно. Этого довольно.
Юэн свел брови и искоса взглянул на брата.
— Я в долгу перед твоей женой, и этот долг не смогу отдать никогда. Она не только спасла твою жизнь, но и убила человека, причинившего много горя моей жене и угрожавшего дочери.
— Похоже, немало людей в долгу перед моей женой, — сухо заметил Кэлен.
Юэн постучал в дверь, и Кэлен едва дождался, пока им разрешат войти. Его сердце едва не остановилось при виде Рионны, распростертой на кровати на животе. Лицо повернуто набок, глаза закрыты.
Гэннон немедленно поднял руку:
— Она потеряла сознание, но еще дышит. Боль стала невыносимой.
— Неужели никто не мог дать ей зелья? Есть ли целитель в этом клане? — возмутился Кэлен. — Я не позволю ей страдать!
— Успокойся, — попросил Аларик. — Не стоит пугать Рионну, когда она проснется. Мы убедили ее, что рана легкая и волноваться не о чем. Она больше боится за тебя, чем за себя, и это даже лучше. Ей есть за кого бороться.
Кэлен подошел к кровати, преодолевая боль и горячку. Голова кружилась, и он словно шел через глубокое болото, но был исполнен решимости оставаться рядом.
— Кинжал засел глубоко, Юэн.
— Да, и как только мы его вытащим, кровь потечет сильнее. Нужно побыстрее остановить ее и зашить рану.
— Она — боец, — проворчал Гэннон. — Это для нее пустяки.
Кэлен никогда не видел Гэннона таким бледным, как в эту минуту. Он стоял над Рионной, сжимая и разжимая кулаки, словно не знал, что делать.
— Не было ли еще одного кровотечения? — со страхом спросил Кэлен. — Она носит ребенка.
Аларик покачал головой:
— Я по крайней мере не видел. Она не жаловалась на боль в животе. Только в спине.
— Ложись рядом, пока не упал, — рассерженно велел Юэн. — И подальше от нее, чтобы когда наконец потеряешь сознание, не мешал лечить Рионну.
Послышался стук. Гэннон и Аларик выхватили мечи. Гэннон поспешил приоткрыть дверь и впустить седовласую женщину, казавшуюся старой, как сам Мафусаил.
Она выглядела чрезвычайно взволнованной и ломала руки.
— Прошу прощения, лэрд Маккабе, но мне сказали, что вам нужна целительница.
Юэн пристально оглядел старуху:
— А ты действительно умеешь исцелять?
Старуха выпрямилась и пронзила Юэна негодующим взглядом.
— Я владела искусством целительства задолго до того, как ты родился, малыш.
— Мне нужно зелье от боли и бальзам, чтобы втереть в рану после того, как ее зашьют. Ты можешь зашить рану?
— Да, я стара, но за все мои шестьдесят лет рука не дрогнула ни разу.
— Нет, — перебил Кэлен. — Юэн, сделай это сам. Я тебе верю.
