сгорала со стыда, но втайне желала продолжения.
Ей одновременно хотелось стиснуть бедра и отвернуться и развести ноги пошире, чтобы дать ему доступ к своему телу.
Он осторожно разделил складки плоти и стал одним пальцем обводить крошечный чувствительный бугорок.
— Я готов взорваться, девочка, потому что мне не терпится как можно глубже погрузиться в твое тепло.
Она широко раскрыла глаза, застыла и уставилась на него. И увидела в его глазах то, от чего во рту мгновенно пересохло.
Его рука скользнула по ее животу, сжала грудь, и он снова поцеловал вершинку, превратив ее в острый нерасцветший бутон. Потом приподнялся так, что их губы были совсем близко. Коснулся ее щеки и провел пальцем от скулы до челюсти.
— Я не сделаю тебе больно, девочка. Ты боялась в нашу брачную ночь. Поэтому я не взял тебя.
Я буду нежен так, как только может быть мужчина, когда его трясет от желания к жене.
Она открыла рот, чтобы заверить, что ничего не боится. Но протесты замерли на языке, и она поскорее сжала губы.
А он с бесконечной нежностью стал целовать ее, гладя, лаская, успокаивая.
Каким-то образом он успел лечь на нее, накрыв своим телом, как теплым одеялом. Раздвинул ноги мускулистым бедром.
Обезумев от поцелуев, она не сразу поняла, что это очень большое, очень обнаженное тело все крепче прижимается к ней, а еще одна очень твердая, очень большая часть его анатомии настойчиво проникает в ее лоно. Он нашел узкий проход и застыл, когда она сжала его плоть, и испуганно взглянула на мужа. Ей явно было не по себе.
— Расслабься, девочка, — прошептал он. — Будет лучше, если ты успокоишься. Я подарю тебе наслаждение. Клянусь.
— Скажи, что мне делать, — выдохнула она.
— Обхвати меня ногами и держи за плечи.
Она подняла ноги и сомкнула их у него под коленями.
Ее руки казались такими маленькими на его плечах. Пальцы едва оставляли отпечатки на жесткой плоти. Она смотрела в его глаза и видела в них нежность, значит, он не хочет ее испугать. Но ведь она может обрести храбрость! Трудно ожидать, что он будет уважать свою «принцессу-воина», если она вечно пугается в его присутствии!
— Приди ко мне, муж, — смело сказала она.
Его плоть снова нашла ее. Настойчивая. Требующая входа.
Она охнула, когда он скользнул внутрь едва ли на дюйм, и хотя ее лоно приняло его, все же ощущение было непривычным. Какое странное сочетание нерешительности и мучительной потребности. Она хотела, чтобы он остановился. Хотела, чтобы он продолжал.
И закусив нижнюю губу, подняла бедра, словно подгоняя его.
— Ах, девочка, как сладко ты манишь меня, — прошептал он, закрыв глаза. По его плечам прокатилась дрожь. Непонятно, каким усилием воли он удерживался от того, чтобы не вонзиться в нее.
Она провела ладонями по его плечам и рукам, нежно лаская их. Наконец ее сердце смягчилось. Он и вправду старается не причинить ей боли.
— Все хорошо, — прошептала Рионна. — Я знаю, ты не ранишь меня.
Он сосредоточенно хмурился.
— Да, но придется, девочка. Я должен прорваться через твою девственность, и это больно, независимо от того, как бы я ни старался. — Он поцеловал ее в губы и тихо добавил: — Мне очень жаль, но тут ничего нельзя поделать.
— Тогда нужно поскорее покончить с этим. Нет смысла страдать от боли нам обоим. Я чувствую, как
