леди, и это восхищало ее все больше.
Оказавшись в спальне, она быстро подложила дров в огонь и поправила меха на кровати. Вскоре она услышала на лестнице тяжелые шаги мужа.
Она повернулась, пряча улыбку, так что вошедший Кэлен увидел ее спину.
— Рионна, нам надо поговорить, — строго начал он.
— Хмм… ты не поможешь мне снять платье?
Она повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть его хмурое лицо. Но он все же подошел к кровати и стал развязывать тесемки ее платья.
— Так о чем ты хотел поговорить, муженек?
Кэлен откашлялся:
— Существуют вещи, которые не следует делать в присутствии посторонних.
Она спустила с плеч рукава, повернулась, придерживая лиф над сосками, и с невинным видом позволила материи соскользнуть, обнажив вершинку груди.
— Какие именно?
Но он уже смотрел вниз и, очевидно, потерял нить мысли. Прошло несколько секунд, прежде чем он продолжил:
— Проявления нежных чувств следует ограничить нашей спальней.
Она снова отвернулась, позволила платью упасть, и потянулась к ночной строчке. Тряхнула головой, так что волосы упали на спину, и выгнулась, прежде чем отбросить сорочку, очевидно, передумав ее надевать.
— Подобные выходки неприличны в присутствии мужчин, — сдавленным голосом продолжал Кэлен.
Рионна подступила к нему и распутала завязки штанов.
— Да, муженек. Ты, конечно, прав. Никаких проявлений нежных чувств в присутствии посторонних. Это неприлично.
С этими словами она сунула руку внутрь и сжала тяжелый мешочек.
— Это не просто… что ты задумала, жена?
Она долго ласкала его, прежде чем отнять руку.
— Раздеваю тебя. Это мой долг, не так ли?
— Да… иногда. Но сейчас нам важно поговорить.
— О, совершенно верно, я согласна. Продолжай, пожалуйста. О чем ты… ах да. Это не просто… что именно?
Он нахмурился и покачал головой, когда она погладила его по груди и стала стягивать тунику.
— Это не просто неприлично. Это вопрос уважения. Уважения воинов ко мне. Я не могу требовать этого уважения, если жена опрокидывает меня на снег.
Он ухитрился снова свести брови, но она дернула его за штаны и алчно вцепилась в нетерпеливую плоть.
— А мне позволено опрокидывать тебя на землю в уединении нашей спальни?
— Что? — удивился он.
Она подставила ему подножку и толкнула. Он упал на кровать. Она оседлала его и окинула торжествующим взглядом.
— Так о чем ты, муж? Я, как всегда, покорна и жду твоих приказаний.
Он заложил руки за голову.
— Я ничего не говорил. Вообще ничего. Продолжай, жена.
Она довольно улыбнулась:
— Я так и думала.
Поцеловав его, она схватила восставшую плоть и подвела к своему отверстию.
Глубоко погрузившись в ее гостеприимное тело, он задохнулся и пробормотал ей в губы:
— Разрешаю тебе опрокидывать меня повсюду, и так часто, как тебе хочется.
