испытаниям, из которых можно и не выйти живым! Мне всего пятнадцать, а у меня на теле больше шрамов, чем у любого бывалого королевского стражника! Когда я пришел сюда, в моей группе было десять мальчиков, теперь осталось пятеро. О чем ты меня просишь? Дать согласие на твою смерть?
Он отпустил Френтиса и повернулся, чтобы уйти.
– Я его не дам. Возвращайся в город. Дольше проживешь.
– Да если я туда вернусь, я и до вечера не доживу! – воскликнул Френтис. В его голосе звучал ужас. Он рухнул на стул и жалостно всхлипнул. – Некуда мне больше идти! Если ты меня выставишь – все, я покойник. Парни Хунсиля меня наверняка прикончат.
Ваэлин уже взялся за ручку двери, но остановился.
– Хунсиля?
– Он заправляет всеми бандами в квартале, всеми карманниками, шлюхами и головорезами, все ему отстегивают по пять медяков в месяц. Я в том месяце заплатить не сумел, так его парни меня отлупили.
– А если ты не сумеешь заплатить в этом месяце, он тебя убьет?
– Да нет, платить уж поздно. Тут уже не о деньгах речь, а о егойном глазе.
– О его глазе?
– Угу, о правом. Его больше нет.
Ваэлин с тяжелым вздохом обернулся к нему:
– Те ножи, что я тебе дал.
– Угу. Я не мог дождаться, когда ты меня научишь. И стал тренироваться сам. И неплохо натренировался! Ну и решил попробовать на Хунсиле, подкараулил его в переулке напротив кабака, дождался, пока он выйдет, и…
– Ну, попасть в глаз – это хороший бросок.
Френтис слабо улыбнулся.
– Так я-то целился в глотку…
– А он знает, что это был ты?
– А как же! Этот ублюдок все знает!
– У меня есть деньги. Не так уж много, но братья дадут мне еще. Мы можем пристроить тебя на корабль, юнгой. На корабле тебе будет куда безопаснее, чем тут.
– Я про это уже думал. Не, не хочу. Не люблю кораблей, меня укачивает, даже когда я переплываю реку на плоскодонке. А потом, я слыхал, моряки с юнгами та-акое вытворяют…
– Я уверен, что тебя они не тронут, если мы об этом позаботимся.
– Но я же хочу быть братом! Я видел, что вы сделали с теми Ястребами. Вы, с тем вторым парнем. Никогда еще не видал ничего подобного! Я тоже так хочу. Я хочу быть как вы.
– Почему?
– Потому что тогда ты не кто-нибудь, с тобой приходится считаться. В кабаках, между прочим, до сих пор только и разговору, как сынок владыки битв Черных Ястребов уделал. Ты теперь почти такой же знаменитый, как и твой папаня.
– Так тебе этого хочется? Стать знаменитым?
Френтис заерзал на стуле. Очевидно, его не так уж часто спрашивали о том, что он думает по какому-нибудь поводу, и такое пристальное внимание выбивало его из колеи.
– Не знаю… Я хочу быть человеком, который что-то значит, не просто карманником. Не могу же я всю жизнь шарить по карманам!
– Ну а тут ты, скорее всего, не найдешь ничего, кроме преждевременной смерти.
Френтис теперь был совсем не похож на мальчишку: наоборот, он вдруг сделался таким старым и умудренным жизнью, что Ваэлин едва не почувствовал себя ребенком рядом со стариком.
– Так а мне и всегда ничего другого не светило.
«Могу ли я так поступить? – спросил себя Ваэлин. – Могу ли я обречь его на такое?» Ответ пришел мгновенно: «У него, по крайней мере, был выбор. И он выбрал жить здесь. На что я обреку его, если отошлю прочь?»
