– О нет! – ответил Каэнис. – Это наверняка что-то другое. Посмотрите вот на этот узор, – он указал на резной камень, вставленный в кирпичную кладку. – Книга и перо. Старинная эмблема Веры, обозначающая Третий орден. Этот знак давным-давно вышел из употребления. Это здание восходит к первым годам после постройки города, когда Вера была еще юной.
Внимание Ваэлина было в основном поглощено Меченым, однако же он невольно прислушивался к словам Каэниса. Окинув взглядом подземный зал, он обнаружил, что к потолку тянутся семь колонн и у основания каждой виднеется своя эмблема.
– Когда-то их было семь… – пробормотал он.
– Ну конечно! – с энтузиазмом воскликнул Каэнис, расхаживая по залу и осматривая поочередно каждую из колонн. – Семь колонн! Вот и доказательство, брат. Когда-то их было семь.
– О чем это вы болтаете? – осведомился Норта. Его щеки снова порозовели. В противоположность Дентосу, он, казалось, был не в силах отвести взгляд от своего убитого противника, и меч его до сих пор был в крови.
– Семь колонн, – ответил Каэнис. – Семь орденов. Это древний храм Веры.
Он остановился возле одной из колонн, вглядываясь в украшающую ее эмблему.
– Змея и кубок. Ручаюсь, что это и есть эмблема Седьмого ордена.
– Седьмого ордена? – Норта наконец оторвал глаза от трупа. – Никакого Седьмого ордена нет.
– Сейчас – нет, – объяснил Каэнис. – Но когда-то…
– Не сегодня, брат, – перебил его Ваэлин. И обернулся к Норте: – Вытри клинок, заржавеет.
Баркус разглядывал сваленные на столе сокровища, пересыпая в руках золото и серебро.
– А хорошие вещицы! – с восхищением сказал он. – Знать бы – мешок прихватил бы.
– Интересно, где они все это взяли? – сказал Дентос, вертя в руках серебряное блюдо с замысловатым орнаментом.
– Наворовали, – ответил Ваэлин. – Берите, что хотите, только смотрите, чтобы это не мешало вам двигаться.
Меченый коротко гавкнул, указывая мордой на глухую стену слева от Ваэлина. Баркус подошел поближе, осмотрел стену, постучал по ней кулаком.
– Просто стенка.
Меченый подбежал и принялся принюхиваться к подножию стены, царапая лапами кладку.
– Наверно, там потайной ход, – Каэнис подошел и провел руками вдоль краев стены. – Тут где-то должна быть кнопка или рычаг.
Ваэлин вытащил секиру из обмякшей руки человека, которого он убил, подошел и принялся рубить стену. Он рубил до тех пор, пока в кладке не появилась дыра. Меченый снова гавкнул, но Ваэлину не было нужды в собачьем чутье, он и сам понял, что там, за стенкой: он отчетливо чувствовал сладковатый и тошнотворный запах гниения…
Он переглянулся с Каэнисом. Брат смотрел на него сочувственно.
«Френтис… «Хочу быть братом… Хочу быть как вы…»
Он еще яростнее замахал секирой. Кирпичи и раствор рассыпались облаком красной и серой пыли. Братья присоединились к нему, подхватив те орудия, какие нашли. Баркус взял топорик, снятый с противника, Дентос отломал ножку от стула. Вскоре они проделали в стене отверстие, достаточно широкое, чтобы в него войти.
За стеной была длинная узкая комната. Висящие на стене факелы давали достаточно света, чтобы озарить сцену из кошмара.
– О Вера! – в ужасе воскликнул Баркус.
Под потолком висел труп, скованный цепью за щиколотки. Его руки были притянуты к груди кожаным ремнем. Он, очевидно, провисел так уже несколько дней, посеревшая плоть провисла и начала отделяться от костей. Зияющая рана на шее ясно говорила о том, как именно он умер. Под трупом стояла чаша, черная от запекшейся крови. В комнате было подвешено еще пять трупов, и у всех перерезаны глотки и внизу подставлена чаша. Они слегка покачивались на сквозняке, тянущем сквозь дыру в стене. Вонь была
