более что Ваэлин постоянно пребывал в угрюмом настроении, отчего сделался вспыльчив и частенько раздавал удары деревянным посохом, который использовал на фехтовальных тренировках. По временам он ловил себя на том, что разговаривает совсем как мастер Соллис. Это его настроения не улучшало.
Аль-Гестиан решил тренироваться вместе с солдатами. Он наравне со всеми участвовал в забегах и получал ссадины на тренировках. Линден оказался недурным фехтовальщиком и был достаточно высок и силен, чтобы как минимум попытаться противостоять Баркусу в рукопашном бою. Он постоянно стремился ободрять солдат, во время забегов поднимал на ноги упавших и помогал им бежать дальше и бурно одобрял их жалкие успехи в мечном бое. Ваэлин обнаружил, что солдаты мало-помалу начинают уважать молодого аристократа: прежде его за спиной называли не иначе, как «сопливый недоумок», теперь же он сделался просто «его светлость». Настроение у солдат по-прежнему было угрюмое, к Ваэлину и его братьям они любви не питали, но Аль-Гестиан сделался человеком, достойным товарищеского отношения. И при виде того, как он сходится в поединке со своими солдатами, депрессия Ваэлина усугублялась. «Убийца…»
Этот голос начал преследовать его в тот день, когда они взялись за тренировки. Негромкое всеведущее бормотание в глубине души, нашептывающее ужасную истину. «Наемный убийца. Ты ничем не лучше тех мерзавцев, что убили Микеля. Король сделал тебя своей марионеткой…»
– Ну что, брат, как вы считаете?
Аль-Гестиан шагал по снегу в его сторону, лицо у него раскраснелось от напряжения и сияло оптимизмом.
– Сумеют они выполнить задачу?
– Еще дней через десять, милорд, – отвечал Ваэлин. – Им еще многому следует научиться.
– Но они ведь уже сделали большие успехи, как вам кажется? По крайней мере, теперь их можно назвать солдатами!
«Скорее, мясом. Прикрытием для твоего обмана, приманкой в твоей ловушке».
– Это правда, милорд.
– Жаль, что брат Яллин не дожил, чтобы это увидеть, верно?
Брат Яллин был представителем Четвертого ордена в их экспедиции. Официально он нес ответственность за то, чтобы докладывать об их успехах аспекту Тендрису. Первые недели в лесу он провел, утверждая, что не может выходить за частокол, потому что сейчас важнее всего обучить солдат «Катехизису благочестия». Увы, вскоре он слег с сильным приступом дизентерии, и вскоре умер. Откровенно говоря, по нему никто особо не тосковал.
– Мне кажется странным, что аспект Тендрис не прислал замену брату Яллину, – заметил Ваэлин.
Аль-Гестиан пожал плечами:
– Быть может, счел путешествие слишком опасным.
– Быть может. А быть может, он просто ведать не ведает, что брат Яллин умер. Невольно думается, уж не посылает ли кто-нибудь аспекту Тендрису регулярных отчетов от имени брата Яллина.
– Но это же просто немыслимо, брат!
Аль-Гестиан расхохотался и отошел в сторону, подбадривать криками группу людей, боровшихся поблизости. «Ну отчего же ты не противный? – подумал Ваэлин. – Мог бы и облегчить мне задачу!» – «А с чего ты взял, что убийство должно быть легкой задачей?» – тут же откликнулся неумолимый голос.
Глава вторая
– Всего человек семьдесят, – говорил Дентос, жуя шмат солонины. – В десяти милях к западу отсюда. Место выбрано удачно: к востоку овраг, к югу скалы, а на севере и на западе – крутые склоны. Незамеченными не подберешься.
Они вернулись на четырнадцатый день от начала тренировок. Каэнис принес схематично набросанную карту с местоположением лагеря кумбраэльцев. И теперь они сбились в кучку у костра вместе с Аль-
