На два бронекатера первого дивизиона были установлены реактивные установки «катюши», высадку десанта поддерживала артиллерия. Но организована была операция наспех. Характерный пример – несколько полевых орудий погрузили на одно судно, а снаряды к ним – на другое. В результате гибели одного из судов орудия остались без снарядов.
Недооценили и силы противника. Моряки и десантники действовали решительно, сумели высадиться, отбросить немцев. Но сильным огнем артиллерии были повреждены два парохода, разбито и утоплено несколько других судов. Десант вел бой в окружении, отбивая атаки не только пехоты, но и танков.
Кращенко получил приказ выделить два бронекатера. Лично возглавить их, снять часть десанта, эвакуировать раненых. Капитан-лейтенант вышел в ночь на катерах «Смелый» и «Шахтер». Бои, которые продолжались в этом районе уже три дня, заставили немцев подтянуть дополнительные силы. Десант был отрезан от берега, но этого никто не знал. Разведку провели наспех, немцы не слишком высовывались, а сам Кращенко в ситуацию не вник.
Считал, что десантники ждут его катеров, поддержат огнем, и все будет проведено четко, как и во время операции у Купоросного. Конечно, предстоял бой, но Кращенко был настроен решительно. Не знал он только одного, что река в этом месте находится под прямым прицелом немецкой артиллерии.
Кращенко шел на бронекатере «Смелый». На «Шахтере» был более надежный, недавно отремонтированный двигатель, но командовал им лейтенант Зайцев, которого капитан-лейтенант не переваривал, считая, что тот его подсиживает. Сейчас он хотел доказать, что умеет воевать не хуже Зайцева или Морозова, которые имели наибольший авторитет в дивизионе.
Оба бронекатера двигались налегке, если не считать боеприпасов для десантников. Кращенко, в общем, действовал правильно. Шел, не развивая полного хода, надеясь проскользнуть к берегу незамеченным. Над рекой, в преддверии мороза, висел ночной туман, который помогал идти скрытно. Вдалеке раздавалась стрельба, но на участке предстоящей высадки было тихо.
Лейтенант Зайцев, гораздо более опытный, чем Кращенко, почуял опасность и связался по рации с командиром дивизиона:
– Не надо вдвоем приближаться. Если не стреляют, то фрицы берег оседлали. Давайте я вперед пойду.
Кращенко приказал уменьшить ход, но не знал, что делать дальше. Ему хотелось верить, что десантники отбили немцев, держат прибрежную полосу и ждут катеров. Но вынужден был прислушаться к словам Зайцева. Удержался, чтобы по привычке не съязвить в адрес лейтенанта, и решительно ответил:
– Я пойду впереди. Увеличиваем дистанцию, держитесь в ста пятидесяти метрах позади меня.
Опасения лейтенанта оправдались. Взвилось несколько ракет подряд, и с берега открыли огонь полевые пушки и минометы. Туман не давал артиллеристам прицелиться точно. Силуэт корабля расплывался, но снаряды и мины падали настолько часто, что в первые же минуты катер получил несколько попаданий.
– Огонь! – скомандовал Кращенко.
Ударили оба орудия и спаренный ДШК. Теперь вспышки ясно показывали немецким артиллеристам цель. Была ли команда открыть огонь ошибкой или нет – трудно сказать. Возможно, капитан-лейтенант надеялся прорваться к берегу и подавить огневые точки.
Командир «Смелого», мичман Игнат Сорокин, едва не застонал, слыша, как попадания снарядов сотрясают катер. Но на борту руководил комдив, Сорокину осталось лишь подчиняться.
После недолгого колебания приказал открыть огонь Зайцев. Он понял, что высадка не получится. Если в ночном бою у Купоросного помогали бойцы с плацдарма и артиллерия с острова, то здесь корабли не имели никакой поддержки. Более того, молчали десантники, на помощь которых рассчитывали. Если они не сумели ударить с тыла, помогая идущим на выручку катерам, то их отрезали далеко от берега, а может, и уничтожили.
На «Смелом» уже что-то горело и молчало одно из орудий. Зайцев пытался связаться с бронекатером комдива и убедить Кращенко отойти. Но ответа не получил. Он не знал, что снаряд, пробив броню, разнес тесную радиорубку вместе с радистом. Прямое попадание контузило артиллеристов носовой башни, два снаряда пробили борт. Из топливной цистерны вытекала струя солярки.
