Никто из моих знакомых не выражался с такой свободой и непринужденностью, как он. Особенно когда это касалось меня.
— Мы не наедине, Дин, и едва ли я похожа на девушку, которую ты назвал бы очаровательной.
Дин убрал прядку у меня с глаз:
— Может быть, мне все-таки виднее?
Я отстранилась. Нет уж, кому, как не мне, знать, что я из умных девушек, не из красивых. Это Сесилии мальчики все время твердили о ее красоте, чем она и пользовалась без зазрения совести. Мне такого никто не говорил.
— Нужно проверить другие комнаты, — пробормотала я. — Убедиться, что там ничего опасного.
Поднявшись, я попятилась прочь от Дина и едва не запнулась о собственные ноги, но он лишь улыбнулся.
— Посмотри наверху, — проговорила я, — а я спущусь в подвал — вдруг бойлер… э-э…
— Перегревается? — подсказал Дин.
Хуже было уже некуда.
— Да, — только и проблеяла я.
— Без проблем, — ответил Дин, тоже вставая и отряхивая джинсы. — Я крикну, если там что-нибудь будет.
Судя по непринужденной улыбке, он был нисколько не в обиде, однако я, переходя из комнаты в комнату, все равно чувствовала себя не в своей тарелке. Окна и двери открывались и закрывались сами собой, стоило мне только ступить на порог. Железные решетки опускались снаружи, защищая обитателей Грейстоуна от опасностей внешнего мира, а потолок главной гостиной, наоборот, по одному щелчку сдвинулся в сторону, явив вращающийся купол звездного неба из серебра, латуни и стекла на фоне темно- синих плюшевых облаков. Изгородь по внешней границе сада и подъездной дорожки вдруг ощетинивалась острыми штырями, а механическое пианино в музыкальной комнате начинало играть вальс Брамса, и металлические фигурки танцоров кружились на его крышке.
Наконец, чудеса Грейстоуна иссякли. Осталось лишь самое приземленное — проверить вновь запущенный бойлер на протечки.
— Кэл, я в подвал! — крикнула я. — Через минуту поднимусь!
— Осторожней там! — отозвался он. — Подвал идет последним, так что мы, считай, со всем разобрались!
Дверь в подвал нашлась на кухне. Под скептическим взглядом Бетины я взялась за ручку, собираясь спуститься вниз.
— Вы бы поостереглись, мисс. Контрабандисты там всюду подкопов понаоставляли — того гляди, провалитесь.
— Бетина, я уже не маленькая, — ответила я. Хватит с меня и Кэла с его заботливостью — одного опекуна на день уже многовато.
— Что ж, — ворчливо произнесла она. — Ежели угодите козодою в глотку, меня не вините.
— И на том спасибо, — откликнулась я, спускаясь по скрипучим ступеням винтовой лестницы.
В подвале царили сырость и тьма, но ряд эфирных ламп под потолком, соединенных проводом, высвечивал дорожку, в конце которой виднелся древний-предревний бойлер. Фундамент особняка выглядел куда старше, чем тщательно вытесанные камни и кирпич стен, — из земляного ложа поднимались грубо обработанные булыжники. Полом служила та же утоптанная, казалось, не за одно столетие земля.
Я осмотрела бойлер — несмотря на возраст, все еще крепкий агрегат потсдамской работы, вывезенный из Европы. Давление было в норме, горячая вода струилась через лабиринт трубок, наполняя темноту подвала шипением. Для меня оно прозвучало словно зов шоггота, и я стремительно отпрянула, ударившись головой о низко висевшую лампу. В запрыгавшем по стенам голубом свете я мельком увидела заложенную кирпичом дыру. Стало быть, Бетина не все выдумывала насчет контрабандистов.
Шипение бойлера нарастало, звучало все настойчивей. Не в силах отвести глаз от углубления в стене, я почувствовала, как запульсировало плечо. Помню, Конрад как-то читал мне книгу — один из немногих
