кто, и твое милое личико — всего лишь милое личико нагой, беспомощной рабыни.
Принц, не в силах противиться желанию, отнес ее на кровать.
— Скоро мне предстоит пить вместе с лордами и леди, и ты будешь мне прислуживать, послушно и покорно. Однако это может и подождать…
— О да, мой Принц, как тебе угодно, — едва слышно выдохнула она. Хотя ягодицы и бедра саднили уже не так сильно, острые грани драгоценностей все равно причиняли ей боль.
Принц встал над ней, расставив ноги, развел ей губы пальцами и сунул в рот восставший член. Красавица жадно сосала его, хотя от нее только и требовалось, что смирно лежать на спине, тогда как Принц сам засаживал ей по самый корень, головкой доставая глотки и ударяясь в губы мошонкой и лобком. Закрыв глаза, Красавица вдыхала аромат его промежности, чувствуя на языке соленый привкус.
Она стонала в такт его движениям… а потом он вдруг извлек свой член. Красавица ахнула и вскинула руки, желая удержать Принца, но он лег на нее и раздвинул ей ноги. Рывком снял колокольчики, вошел.
Красавица от наслаждения буквально взорвалась. Прогнулась, хотя Принц навалился на нее всем весом, резко подалась ему навстречу. Лобки их стукались. Излившись, Принц засадил ей напоследок с чудовищной силой и, опустошенный, рухнул на кровать.
Красавица заснула и, кажется, видела сны. Потом вдруг услышала голос господина, обращенный к кому-то другому:
— Забери ее, умой и укрась. Потом пришли в верхние покои.
ПРИСЛУЖНИЦА
Красавица с трудом поверила глазам, когда за дверьми верхних покоев увидела леди Джулиану — та играла в шахматы с Принцем. Тут же было много других знатных дам в компании лордов, включая одного вельможу с вьющимися белыми волосами ниже плеч. Все гости сидели, склонившись над шахматными досками.
Зачем, зачем здесь леди Джулиана, эта изящная, пышущая красотой и здоровьем девушка? Ее толстые косы пронизывала багровая лента, а груди облегал бархат платья. Стоило Принцу прошептать леди на ухо нечто остроумное, как ее смех тут же заструился по комнате.
Красавица не могла понять, что сейчас чувствует: ревность или обычное унижение?
Леон так грубо украсил ее, что лучше б ей было явиться в верхние покои совсем голой.
Сначала он отмыл ее от семени Принца, потом грубо собрал волосы в две косы по сторонам и скрепил их сзади, так что оставшиеся свободными прядки торчали во все стороны. Затем грум нацепил ей на соски висюльки с драгоценными камнями, соединенные двумя тонкими золотыми цепочками на манер ожерелья.
От висюлек болели соски, да и цепочка позвякивала при каждом вдохе, как колокольчики. Однако это было еще не все.
Ловкими пальцами Леон помял ей пупок и тут же залепил его воском, на который насадил блестящую брошь: красивый камень, обрамленный жемчугом. Пупочек Красавицы будто превратился в лонную щель; казалось, ей в живот кто-то пытается проникнуть.
На уши повесили тяжелые серьги на тугих застежках, щекотавшие шею. Не избежали подобной участи и лонные губы. На руки надели браслеты в виде змеек, на запястья — инкрустированные камнями оковы. Со всеми этими украшениями Красавица, сбитая с толку, почувствовала себя еще более раздетой, ведь они не скрывали — напротив, подчеркивали — ее обнаженные прелести. И наконец, на шею ей нацепили отделанный камнями ошейник; на левую щеку, словно мушку, приклеили камушек.
Мерцание камней и золота раздражало, хотелось сбросить украшения, но тут Леон запрокинул Красавице голову и вставил ей в ноздрю кольцо. Ободок его больно, хоть и не глубоко, впился в плоть, и Красавице, несмотря на страх, захотелось плакать. Руки так и тянулись сорвать все эти побрякушки.
