– Ладно, ладно! Ты мне зубы не заговаривай! Делай, что должен!
Пришлось установить ладошку Всяны куда следовало, повторить инструкцию, дождаться вопроса, ответа, а потом… опять отвесить челюсть от удивления. И эта – наездница!
В некоторой растерянности я получил десяток радостных поцелуев, большинство из которых пришлись в губы, как я ни уворачивался, и стал свидетелем радостных плясок вокруг меня совершенно одинаковых с виду девиц.
Вторая свидетельница всего этого ошеломлённо поглядывала на нас, явно подозревая какой-то сговор. Пришлось ее поторопить:
– Давай быстрей ладошку! Кажется, наше привидение в отличном настроении и слишком щедрое. Может, и тебя получится пропихнуть под этот шумок в наездницы!
Ага! Как бы не так! Турист! Последний в нашем списке.
Но зато явно обиженный турист, если судить по его плотно сжатым губам и прищуренным глазам. Вот так и наживают врагов на ровном месте и будучи ни в чём не виноватым. Хорошо хоть она видела всё собственными глазами и не сможет утверждать, что делал я что-то не так или иначе, чем с остальными женщинами. Процесс у меня уже был отработан в деталях.
Но всё равно настроение у меня было двоякое. И вроде как радовался прибавлению в нашем отряде наездниц, и вроде как что-то меня сильно смущало. И никак не мог понять: что именно? Обида или недобрый взгляд последней «туристки»? Да плевать! А что тогда?
Так задумался, что голова у меня заболела. И вроде была у меня задумка лихо промчаться на Росинанте по Полям да взгорьям или поспрошать чип «о разном», но после такого – решил дать себе отдых. Не так телу отдых, как мозгам, которым уже маниакально мерещились особо и хитро вывернутые вопросы.
Потому только и сделал, что «усыпил» на бок серпанса, свистнул Хруста да вместе с последней троицей женщин подался в задумчивости в Пирамидку. Ну а Чамби за мной и так потопал без всякого свиста. Его теперь и маринадом приманивать не требовалось, сам хвостом следовал.
Понятно, что шустрые двойняшки умчались вперёд, и меня уже на первом этаже встречал гул вопросов и требований дать пояснения. И даже пожалел, что не устроил себе скачки перед ужином. Но верная подсказка пришла моментально:
– Оставьте меня в покое, и так голова раскалывается. А мне ещё с Ольшином в мастерской работать надо. Вон, все вопросы к ней, – я кивнул на женщину, оказавшуюся последней в списке. – Она всё видела и вас, неразумных, просветит. А получится у неё хорошо осветить новое чудо, сделаю личным глашатаем командирской воли.
И умчался наверх, пока все на меня пялились и пытались уложить в голове только что услышанный набор слов.
А что, как командир имею право каждому раздать почётную должность, пусть она и окажется бессмысленной синекурой. Зато будет приятно каждому, люди будут гордиться, глядишь, и ссориться между собой меньше станут, да мне козни строить прекратят. Великое дело – иметь своих выдвиженцев, которые тебе обязаны.
Наш завхоз и в самом деле корпел, обставив себя довольно яркими лампами и выкрутив в них фитили до отказа. То есть работал, выпучив глаза, если уместно так выразиться. Ну и я к нему без лишних проволочек присоединился. Взял в руки уже тщательно очищенный, смазанный жиром вимлач и стал с ним проделывать все возможные для данной шкатулки действия. Вначале хотелось самому понять принцип работы.
Тем не менее, разговор между нами самый отвлечённый завязался:
– Что там внизу за шум был недавно? – пробормотал Ольшин.
– Да всё о том же, – в тон ему ответил я. – О символах на ладонях…
– А именно?
– Нас, наездников, всего шестеро. Но никогда бы не подумал, что мужчин будет всего трое… – Заметил сместившийся на меня взгляд, пояснил: – Двойняшки тоже обладают теми же талантами, что и Ксана. Ну да, ну да… Меня это не меньше твоего поразило.
– И что дальше?
