мышцы, сразу напоминая, что перед тем как заснуть, я в деле укрепления новой семьи превзошёл самого себя. Что Ксане, что Всяне со Снажей – понравилось. Хоть некоторые моменты вначале и показались им несколько непривычными, но страсть и жажда продолжить желанное удовольствие быстро сметали последние бастионы стеснения или стыдливости. Ну а мне стесняться в таких ситуациях уже давно не приходилось.
Так что и я остался в восторге, и девушки не стали сдерживать себя в особо сладострастных моментах. Наверное, многие соседи услышали звуки нашей первой «брачной» ночи, но мы этими деталями бытия не заморачивались. Нам хорошо – значит, это наше личное дело.
Наверное, по причине моего первого подвига, вошедшего в летописи нашей семьи, рано проснувшиеся подруги меня будить не стали, а тихонько ускользнули на кухню. Вполне возможно, что им не терпелось поделиться впечатлениями друг с другом. Может, решили меня побаловать на завтрак чем-нибудь особо вкусненьким?.. А то и вообще подать раннюю трапезу в постель? Мне кажется, что я заслужил и такую благодарность.
Словно в унисон моим мыслям, зазвенел кухонный колокольчик, созывая народ на первую трапезу. Никто мне ничего не принёс!
«Однако я разоспался! – броском поднял собственное тело, наскоро умылся и уже через несколько минут устремился в столовую третьего этажа. – Ага! Тут уже все в сборе! И лица – м-м… не у всех счастливые… Наверное, всё-таки почитали устав как следует и заметили сноску, что в конкурсе можно участвовать только один раз… Не повезло дамам!»
Ну да, теперь они по законам могли только ждать приглашения от какой-нибудь пары или семьи, которое те будут делать только по собственной воле и заранее заявляя о конкретном сроке приглашения.
Зато мои все три красавицы сидели отдельно с сияющими личиками и старались почему-то не встречаться со мной взглядами. Никак уже вполне мирно поделили как свои обязанности в семье, так и свои права или почётные привилегии. Двойняшки – весьма умные и сноровистые девушки, с любой соперницей при желании замирятся, найдут с ней общий язык. Да и Ксана не настолько уж скандалистка, а ревновать она меня тоже по большому счёту ни к кому не смеет.
А чтобы сразу и надолго занять народ великими проблемами, стоящими перед нашим колхозом, я сразу же, нарушая некоторые традиции не говорить о делах во время еды, стал озадачивать всех без исключения.
Работа, можно сказать, весьма интересная, но и не менее неподъёмная, отыскалась для всех. Следовало немедленно отправиться почти всем «туристам» к Длани за новыми товарами быта, тех же лагунов, казанков и котлов катастрофически не хватало. Потом им следовало интенсивно тренироваться в метании копии вимлача, которых пока было только две, но которых Ольшин обещал соорудить ещё несколько в течение ближайшего часа. Он сразу и умчался в мастерскую, после того как я, евший в три раза дольше него, огласил новую, великую концепцию, подтверждающую идею нашего истинного равенства:
– Если сегодня нам на охоте удастся добыть сразу два десятка новых груанов, то их распределение будет проводиться поровну между всеми. Да! Именно между всеми! То есть в какой-то момент у каждого из нас накопится по девять «своих» ракушек, после чего мы поставим эксперименты по возведению в Светозарные женщин. Получится – феноменально! Нет – значит, желающие мужчины уходят. Но именно тогда и будем определяться окончательно. Ах да! Немедленно, с самого утра я со всеми наездниками, Суртом и Степаном, отправляемся к хранилищу. Вначале следует обязательно разбудить и зарегистрировать оставшихся бесхозными серпансов. Кто поел: не сидим! Работаем! Все вопросы – вечером!
Подействовало. Никто больше не выглядел обиженным или недовольным, все отправились выполнять поставленные перед коллективом великие задачи. Кажется, разъяснил всё чётко и правильно. При таких великих задачах все мелкие житейские и бытовые обиды банально уходят на последнее место. Так что я доедал в гордом одиночестве, пусть и спешно, зато не осыпаемый неуместными вопросами.
После завтрака я быстро смотался к хранилищу, и уже общими усилиями подняли оба серпанса. Попытки
