– Какие у вашей атаманши симптомы болезни?
– Да ранения получила, ещё в замке, но вроде всё нормально вначале шло, не переживали. Но пока сюда добирались, пока пещеру и Длань отыскали, часто на земле спать довелось, вот раны и застудились. Только начали устраиваться, Зоряне и поплохело, и нет чтобы сразу лечь, так она больше всех надрывалась. Пока спохватились – поздно. Жар, обмороки… Уже второй день в себя не приходит… Совсем плоха…
Я резко выдохнул, и, несмотря на колики в боку, перешёл на бег:
– Быстрей! – мой окрик отлично подстегнул наших, а новенькие ускорились с ворчанием и недовольством. И опять я не стал строить из себя самодура, пресекая недисциплинированность и посторонние разговоры. Да и сам разумом понимал, что лишняя выигранная минута вряд ли спасёт человека, умирающего от гангрены. Но вот сердце приказывало торопиться без раздумий и прочих проволочек.
Не знаю, вовремя мы успели или как, но я к остальным и не присматривался даже, и не здоровался, с порога анфилады пещер потребовав:
– Показывайте больную!
Ну и когда приблизился к ней, то понял сразу – передо мной не больная, а именно умирающая. Лицо, распухшее до безобразия, да и всё остальное тело с неприятными очагами заражения красного, а порой уже и синего цвета говорило, что несчастной недолго осталось. Но неужели предчувствие меня даром сюда так торопило?
Вот и я не поверил, скомандовав:
– Вынимайте все «чужие» груан из поясов и укладывайте на тело больной! Живо! – первый сам же начал выкладывать имеющиеся у меня пять, и ко мне сразу же присоединились и все остальные мои подчинённые. Тогда как многочисленные беглые радетельницы свободы некоторое время стояли замершие на местах и только переглядывались. Пришлось и на них рявкнуть с максимальной свирепостью: – Ну чего рты раскрыли?! Приказа не слышали?!
Кажется, подействовало, потому что после естественной толчеи Зоряна оказалась полностью скрыта под сплошным слоем из наивысшей местной валюты. А кое-где ракушки лежали даже в два, а то и три слоя. Получалось, что беглянки захватили у своих поработителей в виде трофеев по полноценному поясу каждая. А то и больше было у некоторых. Молодцы, девчонки, не с бухты-барахты побег устраивали, всё продумали. А следовательно, лидеры у них и в самом деле стоящие попались, за жизнь такого человека стоило побороться.
Вот я и начал сосредотачиваться, только и бросив в сторону:
– Меня не отвлекать! Рядом не ходить! И не шуметь!
А дальше уже Степан и Ольшин постарались создать для меня наиболее комфортабельные условия для работы. Если кто и переговаривался, то лишь в иных помещениях или на выходе. Если кто и стоял у меня за спиной, то молча и без движений. Да и я на какой-то там минуте, чтобы полностью отрешиться от мира, поставил полные заглушки на свои барабанные перепонки в ушах. Ну и начал работать.
С таким количеством груанов мне ещё сталкиваться не приходилось. Как, впрочем, и с таким тяжким заболеванием в последней стадии. Сразу усилить опустившуюся в тело вуаль от ракушек у меня не получилось, то ли опыта не хватало, то ли банально силы не распространялись на такой широкий захват. Поэтому я стал воздействовать на группы симбионтов. Вначале «запустил» на максимальную регенерацию те, что были уложены прямо на лице умирающей. Справедливо посчитав, что спасти мозг от разрушительного жара – первостепенная задача. Затем подтолкнул и усилил работу вуали в районе сердца и лёгких. Потому что синева явно указывала на острую недостачу кислорода в крови. И только после этого уже гораздо быстрее запустил все остальные группы.
Посидел, понаблюдал за оживившимися потоками крови в организме и понял, что нет согласования между всеми группами. Они так и выделялись на теле, словно независимые друг от друга, пусть и плотно расположенные амёбы.
Опять начал с групп, возлежащих на голове и груди. Но уж на пятой минуте вынужден был признать
