Я вышел из транса и расслабленно откинулся на спинку топорно сделанного стула. Но при этом вдруг почувствовал сильную связь, даже некое притяжение между собой и светящимся коконом-саркофагом. Опять-таки наитие мне подсказало или Первый Щит, что разрывать эту связь, вставать и куда-то отходить в сторону – не следует. Поэтому я не придумал ничего лучше, чем пробормотать:
– Всё, кажется, успели спасти…
Одна из женщин у меня за спиной прошептала:
– А что это её приподняло и держит? Словно над пустотой зависла…
– Хм! Жаль, что вы не видите, что вижу я… Но ничего, постараюсь когда-нибудь нарисовать, тогда поймёте… А, кстати, где ваша вторая лидер? Их ведь двое побег организовывали?
– Да… Но второй уже нет, – скорбно вздохнула женщина. – Погибла, когда мы спешили к мосту, прикрывала нас от преследователей…
Вот она, цена свободы: собственная жизнь… Остальные подруги спаслись и здравствуют, а самая боевая и активная – пала в бою. Видимо, великая полководец и организатор оказалась. А таких людей, да среди женщин, трудно найти. И это ещё счастье, что Зоряну удалось спасти. И ведь не укоришь её подруг, которые нарвались на меня, развесили уши да и подались в наш лагерь обедать. Все они тут себя специалистами крупными мнили и давно списали своего командира в боевые потери. Ведь на Дне от гангрены никогда и никто не излечивался.
Я опять присмотрелся к сияющему саркофагу и засомневался:
– А излечится ли? – произнеся эти слова непроизвольно вслух. – Всё-таки она была уже при смерти…
Возле меня к тому моменту собрались около десятка человек, присматриваясь к творящемуся чуду и оживлённо перешёптываясь. Ну и мой заместитель, расслышавший мои слова, попытался меня взбодрить:
– Если уж ты её на ноги не поставишь, то больше некому.
А наш завхоз попытался перевести разговор в деловое русло:
– Командир, мы тут уже всё осмотрели и самое ценное вынесли. Пайки тоже получили… Так что можем отправляться!
– Молодцы! Быстро-то как! – похвалил я и услышал:
– Почему быстро, ты уже три часа работаешь.
– Ух, ты! – поразился я и признался: – Мне показалось, минут сорок сижу…
Пока я оглядывался с недоверием по сторонам, Ольшин напомнил:
– Миха, так что с отправлением?
– Что, что… – задумался я. – Забирай половину людей и топайте к Пирамидке. Там сделаете смену, пусть часть работает, а часть возвращается сюда с арбами… Мне же пока здесь придётся сидеть, ни шагу не могу позволить сделать в сторону. Степан, носилки есть удобные и мягкие?
– Соорудим! – пообещал вояка.
– Ну тогда с ещё тремя носильщиками оставайся рядом. Если увижу, что можно, тогда понесём её осторожно.
– Может, на арбе?
– Забудь! Её и так, может, придётся тут пару дней вылёживать.
– Хорошо, делаем носилки.
– И это… – я прислушался к себе, лишний раз признавая, что меня легче убить, чем прокормить. Но вслух об этом заявлять не стал, просто жестом подозвал своего заместителя к себе и шёпотом попросил на ухо: – Чего-нибудь мне пожевать сообрази! А то проголодался, аки зверь голодный.
Охотник деловито кивнул и помчался к выходу. Туда же поспешил и Ольшин. А вот женщины так и стояли в явном сомнении, и я не мог понять, что их беспокоило. Наконец одна из них помялась и словно невзначай спросила:
– Пояса наши для груанов тут оставить?
Кажется, у меня глаза загорелись не хуже, чем у Терминатора, потому что вопрошавшая сразу сникла,
