командир и от удара дубины не помрёт? А уж тем более эти шкурки… – он с опаской покосился на пончо в моих руках. – Для тебя – тьфу, и забыть!
– Почему только для меня? – сделал круглые глаза. – Она и для всех безопасна! Вот, давай на тебя примерим, поносишь часик, я мне надо со стороны посмотреть…
Всё-таки шустрый Емельян и ловкий! Не успел я к нему шагнуть, а он уже от меня в пяти метрах стоит и так ревностно приговаривает:
– Нет уж, нет уж! Уволь, командир, от своих забав несусветных. Я рыцарь простой, в твои дела с советами не лезу, так что и ты меня не втягивай.
Тут я уже и разозлился:
– А кого мне втягивать? А?! Мне доброволец нужен, потому что я на себе не вижу всего, что полагается! Тогда как после твоих рассказов-страшилок все на это пончо смотрят как на ожившего после разделки тервеля. Вот за твою болтовню излишнюю ты у меня и будешь добровольцем…
– Но я не согласен!
– …В приказном порядке! И ничего не бойся: сам ведь знаешь, что и вылечу, и на ноги поставлю…
И всё равно Честный от меня пятился и даже слегка побледнел от переживаний. Как только и догадался напомнить:
– Ну так совсем не по уставу получается! Ведь праздник сегодня, все работы отменены! А ты меня против всяких правил припахать желаешь. Так нельзя! И мне ещё надо слова песни подучить, я тоже петь собираюсь… – опять покосился на «шубку» и несколько неуверенно добавил: – И танцевать тоже…
– Мм? Ну… раз и танцевать… – протянул я в задумчивости. Вроде и в самом деле не по справедливости получается и противоречит моим же предыдущим распоряжениям. – Тогда ладно. Только завтра с утра не вздумай отлынивать, сразу после завтрака и приступим.
Кажется, рыцарь и тому был рад, что получил отсрочку почти на сутки. А там, глядишь, ещё чего поменяется, или иной доброволец отыщется, так и прокатится дело на тормозах в архив.
«Наивный! Склероз-то на меня не свалился! – размышлял я, чисто инстинктивно отправившись на кухню. – И впредь наука не только ему будет не болтать понапрасну о моих опытах!»
Возле плит места было мало: женщин теснилось как на вокзале, да и блюд уже готовых хватало. Но на меня прикрикнуть, а уж тем более выгнать никто не осмелился, да и привыкли к моим четырёхразовым подкормкам между четырёхразовым питанием. Потому и делали вид, что не обращают внимания на меня. Только одна Франя на правах шеф-повара и нынешней невесты на будущем торжестве деловито ткнула мне пальчиком в одну огромную сковороду с потушенными корнеплодами и в казанок с кусками обжаренного мяса. Мол, отсюда можешь наедаться, сколько тебе влезет.
А руки-то следовало освободить! Вот я и подвесил своё энергособирающее пончо на уложенные вдоль стенки дрова. Добровольца-то нет! Ну не на себя же эти шкурки напяливать? Тем более что мне противопоказано… Да ещё и во время такого ответственного процесса, как приём пищи.
Вот я и приступил к своему второму завтраку, попутно размышляя на тему: какой бы ещё рецептик припомнить, чтобы разнообразить наше и так уже вдвое возросшее меню? Присел я удобно, на табурет, опираясь спиной на дрова время от времени, и расслабился более чем солидно.
Поэтому чуть не подавился и не свалился на пол, когда возле меня сбоку, снизу понеслась вдруг страшная волна звуков, напоминающих визг циркулярной пилы, смешанный с рыком страшно перепуганного кабана. Ну или давно не кормленной свиньи, и тоже страшно перепуганной. К этому добавились вскрики перепуганных женщин да грохот нескольких уроненных предметов. Да я и сам с выпученными глазами уставился на увиденное и, наверное, отпрыгнул бы в сторону от неожиданности, если бы не пришлось удерживаться на пошатнувшемся табурете.
Сбоку от меня, под упавшим пончо, кто-то копошился, продолжая визжать!
Конечно, я быстро сообразил, что кроме как Чмо на такое безобразие никто не сподобится. Каким-то образом он оказался несколько в стороне от своей щели под дровами, а упавшая нечаянно «шубка» из шкурок мохасиков весьма удачно его прикрыла. И что самое удивительное, она оказалась для нашего привидения невероятно сильными путами. Пленнику только и оставалось, что конвульсивно дергаться,
