Увидев, что Григорий Тарасович и Федор внимательно его слушают, Леонид по ходу повествования так разошелся, в лицах рассказывая свою историю, что ее конец потонул в хохоте слушателей, представивших, как герой рассказа отмывался от навоза.
– Ну и садист же был твой дедушка! – неожиданно раздался укоризненный голос стоявшей на пороге Есении, которая, оказывается, все слышала, незаметно вернувшись от коз. – Как можно такое деликатное место навозом мазать, это же вредно! А вы еще и потешаетесь! Вам бы так!
Леонид, смутившись, что Есения услышала его не очень приличный рассказ, попытался оправдаться:
– А я этого не знаю! Мне было неловко расспрашивать деда по поводу того, бывают ли какие-либо плохие последствия, если намазать эти самые места навозом. Но, судя по тому, что на следующий день Микола Иванович отменил свой приказ, а через неделю продал кнуров в соседний колхоз и перевел свиноматок на искусственное осеменение, то, вероятно, урок был, действительно, жестоким…
– Еще бы! – покачала головой Есения, садясь рядом с Леонидом.
– Ну вот, угощайтесь… – предложил Григорий Тарасович, разливая молоко по стаканам.
– Я не буду, спасибо, – отказался вдруг Федор. – Я молоко не пью. Пойду лучше прогуляюсь…
– Куда это? – удивился Григорий Тарасович, опередив такой же вопрос Леонида.
– Прогуляюсь… – уклончиво ответил Федор и спросил, глядя прямо в глаза Григория Тарасовича: – Надеюсь, мы тут не под домашним арестом?
– Ни боже мой! – обиделся старик. – Иди куда хочешь! Да вот только здесь тайга, и волки рыскают, сам же видел, сколько следов вокруг…
– За это не волнуйтесь, – серьезно ответил Федор и, повернувшись к Леониду, сказал ему: – Вернусь часика через три. Обедайте без меня. А ты, Есения, полежала бы…
– Я хорошо себя чувствую! – удивленно посмотрев на него, возразила она.
– Ну смотри, мое дело – предупредить… – пожал плечами Федор и вышел в сени, захватив с собой лыжи.
Григорий Тарасович, выпив молока, тоже вышел из комнаты, сказав, что у него дела по хозяйству.
Есения, было, предложила ему свою помощь, но тот отказался, объяснив, что все привык делать сам, к тому же они его гости. И, кроме того, им, по его мнению, нужно было набираться сил перед дальней дорогой…
– Ведь дорога вам предстоит дальняя? – внимательно глядя на Леонида и Есению, полупредположил старик.
– А это нужно у вашего племянника спросить, – пожал плечами Леонид. – Он нас ведет…
– Так не на аркане же он тянет вас в эту Америку… Что вы – малые дети? Сами знать свой путь должны… – невнятно пробурчал Григорий Тарасович, выходя за дверь.
– На что это он намекает? – с недоумением спросила Есения Леонида.
– Я и сам не понял. Может, ему не очень нравится деятельность его родственничка, и он предлагает нам свалить по-тихому? – предположил Леонид.
– Не знаю…
Вечером, лежа на теплой печке и прислушиваясь, как Григорий Тарасович, спавший ниже их на лежанке, громко похрапывал во сне, Леонид тихо передал вернувшемуся Федору слова старика.
– Правильный дед, – коротко характеризовал Федор.
– Я не понял, он что, не хочет, чтобы мы шли с его племянником? – спросил Леонид.
– Я тоже – не хочу, но другого выхода у нас нет. Ладно, давай спать. Завтра поговорим, без посторонних ушей, – предложил Федор и отвернулся лицом к стенке.
Леонид несколько минут молча полежал, таращась в темноту, а потом тихонько тронул Федора за плечо:
– Слушай, Федор, надо бы позвонить Сереге…
– Зачем? – сонно спросил тот.
– Посоветоваться… И, потом, у него наш сын, ты забыл?
– Почему же, помню… А ты тут лишнего не болтай! – оборвал его Федор.
– Да спит он! – прислушавшись к храпу Григория Тарасовича, возразил Леонид и торопливо зашептал: – Я вот что думаю… Если мы будем выбираться отсюда через Китай, может, попросить Сергея привезти Лёню, чтобы мы все вместе могли уехать?
– Куда привезти? – в голосе Федора послышалось раздражение. – Сами-то не знаете, как выберетесь, еще и пацана с собой тащить вздумал! Вот, когда нормально у вас все сложится, тогда и сына перевезешь к себе, а так куда? В белый свет, как в копеечку?…
– Наверное, ты прав, – вздохнул Леонид. – Но я тут подумал, что невзгоды переживать легче вместе. Серега, конечно, верный друг, но и вешать на него чужого ребенка – это слишком, у него жена молодая. Да и Лёне жить без отца, без матери тоже нехорошо… Семья должна быть вместе… Кстати, а почему ты говоришь: «Сами-то не знаете, как выберетесь?» Ты что, с нами не едешь?
Федор повернулся к Леониду:
– Не еду, Лёньша. Провожу вас до границы – и домой.
Леонид от неожиданности даже привстал.
– Но тебя же могут!.. – воскликнул он, и испуганно оглянувшись на оборвавшего храп Григория Тарасовича, добавил тише: – Этот, ну что гнался за нами на джипе, он же тебя признал! Вдруг он тебя найдет, жизни ведь не дадут!
– Лёньша, я тут покумекал и думаю, что Квач не только за мной гнался. Похоже, все дело в кругловском «дипломате»… – сказал Федор.
– С чего ты взял? – насторожился Леонид.
– Смотри: они пришли с оружием и сразу же начали стрелять. Если бы им нужен был сам Круглов, то они бы постарались взять его живым. Значит, им был нужен не столько он, сколько то, что у него было. А у него с собой был только его чемодан, с которым он не расставался, и в нем, как он сказал, были деньги и какие-то счета… А если это не его деньги? И их хозяин послал за ними?
– Вполне возможно… – согласился Леонид. – Но тогда это тем более означает, что если через тебя будут искать эти деньги, то домой тебе нельзя…
Сказав это, Леонид вдруг подумал и о другом последствии их расставания – они ведь с Есенией останутся один на один с предположить можно чьим агентом, в чужой стране, и не будет никого рядом, кто бы мог им помочь, если что… Леониду от этой мысли стало не по себе. Он подавленно замолчал.
А Федор ответил ему так, что внес еще большую тревогу в мысли Леонида:
– Это означает, что за нами пойдет охота со всех сторон – и от Квача с его дружками, и от милиции, – сказал он. – Смотри: был убит подполковник ФСБ, находящийся «при исполнении», да еще после его убийства исчезло два человека – Есения с Филиппом, а поскольку они кадры ценные, то их уже будут искать на всех уровнях, и МВД, и ФСБ. Так что ничего не попишешь, придется вам всяко уходить за границу, а я здесь как-нибудь выкручусь. Я давно подумывал вернуться на дедову пасеку, там меня никто никогда не найдет…
– Кстати, а куда это ты ходил? – спросил Леонид, вспомнив, что не узнал, где Федор пробыл почти пять часов и вернулся уже в полной темноте, когда и дед, и Есения уже начали нервничать.
– Да смотрел я эту узкоколеечку… – ответил Федор. – Так и не понял, откуда она и куда идет. Видимо, все ж таки придется на дедовом снегоходе добираться в Абакан к Филиппу.
– Слушай, Федор, я думаю, что нужно позвонить Сереге. Если ты с нами не поедешь, то боюсь, что мне одному с ситуацией будет не справиться…
– Ты про что? – не понял Федор.
– Да не нравится мне этот Филипп, совсем не нравится… Как бы нам от него по пути оторваться? Ведь неизвестно, куда он нас так настойчиво зазывает… Я вот что думаю, надо его в Абакане выспросить о планах. Рассказать ему о сыне, попросить где-нибудь, уже за границей, пересечься с нашим другом, который привезет нам Лёню. А, как ты считаешь?
– Так он тебе о своих планах и доложится! – усмехнулся Федор.
– А мы можем сказать, например, что без сына никуда не поедем, – предложил Леонид. – И если он на наше требование согласится, то должен же он будет где-то назначить нам встречу с Серегой. А тот что-нибудь обязательно придумает, он у нас – голова, и связи у него – будь здоров! Если мы объегорим Филиппа, то сможем уехать, куда захотим.
– А кто вам это все оплатит? Он же берет на себя расходы по переходу через границу, – спросил Федор.
– Прости, Федор, я тебе не сказал, – придвинувшись к нему ближе, прошептал Леонид. – У меня есть с собой свои деньги, да и в «дипломате», судя по весу, сумма тоже не малая… Надо, кстати, как дед куда-нибудь уйдет, полюбопытствовать, что же там внутри.
– Интересно, а как ты эту сумму собираешься провезти через границу?
– Часть провезу официально, а часть, видимо, придется спрятать…
– Китайцы тебе не дураки… – усмехнулся Федор. – Хотя среди «челноков» и может прокатить. Ладно, давай спать, утро вечера – мудренее…
– Спокойной ночи, – вздохнул Леонид и нехотя повернулся на бок.
Он еще долго слушал, как в темноте разливались рулады храпа Григория Тарасовича, к которому прибавилось мерное посапывание уставшего за день Федора, и все думал, думал, что же он будет делать… Как только Федор их покинет, все ляжет на его, Леонида, плечи. Поддержки ждать будет неоткуда, а способностями он обладал только в своем, бухгалтерском деле – героя Стивена Сигала или Брюса Виллиса из него никогда не получится. С этой прискорбной мыслью он и уснул.
Глава девятая
После того, как дворника Кондратюка всю ночь «раскручивали», выяснилась масса новых деталей, связанных с таким безобидным на вид ученым секретарем. И совсем не «Дети Сварога» вызыывали сейчас негодование Визорина, этой вонючей организацией он займется потом, самое поганое было то, что Кондратюк оказался резидентом чьей-то разведки, а, судя по тому, что стажировался он в Канаде, можно было предположить, на кого он работает. То, как он умело скрылся с места происшествия, говорило о его немалой опытности, а ведь был же когда-то, судя по характеристике, тихим киевским пареньком…
Накануне Кондратюка чуть не перехватили, соседка заметила, как он входил в свою квартиру на Воронина, но пока милиция звонилась, а потом взламывала дверь, он смог каким-то образом уйти через окно, причем, что удивительно, с четвертого этажа, и опять исчезнуть в неизвестном направлении.
Да, за столько лет пребывания в институте такой кадр, наверное, мог переправить на Запад немало важных научных секретов. Из разговора с директором Института репродуктивной генетики Вахрушевым выяснилось, что именно Кондратюк был инициатором и организатором проведения конференции по трансплантологии, значит, зачем-то ему это понадобилось. И скорее всего, он не случайно оказался рядом с Кругловым, когда на того напали, а потом вместе со своим сообщником вывез из института его «дипломат», а может, и Вербицкую тоже, следы которой до сих пор нигде не были найдены. Ее исчезновение очень
