бы вынуть, выхолостить саму душу шотландцев, если бы они могли сделать это! — Он отвел назад плечи и прочистил горло, восстанавливая свое спокойствие. — Довольно об этом. Юный Дуглас может остаться здесь до полного выздоровления. Но затем ему придется покинуть этот дом. Мы не можем больше, чем есть, подвергать опасности наш дом. Пошли, Маргарет. Ты спасала ему жизнь, но долгое время пренебрегала другими обязанностями.
— Да, папа, — сказала она покорно.
Позднее, глубокой ночью, Маргарет вернулась назад в комнату Дугласа и еще раз села на его кровать, наблюдая, как он спит. Она подняла сползший плед и покрыла его им. Он был причудливой смеси цветов приглушенного зеленого и черного — цветов рода Дугласов. Она взглянула на свои плечи: ее плед был сочетанием красного и зеленого — цветов Макквари. В выражении ее лица появились жесткие черточки. Чьи-то законы могут отобрать у шотландцев их родовые знаки, да никогда!
Дуглас пошевелился. Маргарет взяла его руку и осторожно склонилась над ним. Он открыл глаза, она пристально посмотрела в них и увидела, что теперь они живые, впервые за последние недели. Она видела отражение собственного лица в их серой, с черной каймой, глубине.
— Маргарет! — воскликнул Дуглас, и медленно лицо его озарилось улыбкой.
— Да, Дуглас, — она ощутила свет и радость на своем лице.
Мегги Росс проснулась с улыбкой на лице. Она с удовольствием потянулась. Однако шум будильника немного испортил настроение при пробуждении. Как прекрасно… Она снова потянулась, затем повернулась на другой бок, натягивая мягкое одеяло до подбородка. Одеяло, одеяло… что-то наподобие шотландского пледа. Разные оттенки зеленых квадратов с черными полосками: что они могли означать? Да, действительно так. Да, одеяло было в ее сновидениях, и в последнюю ночь ее посещали приятные грезы. Он будет жить, это главное, этот мальчик с барабаном. Так, может быть, она найдет какой-то конец в своих сновидениях, этой странной, непрерывно длящейся истории, которая приходит к ней почти каждую ночь в течение последних нескольких недель? Не то чтобы она помнила все детали — нет, они постоянно исчезают. «Так или иначе, — думала Мегги, поворачиваясь на спину и глядя на потолок своей комнаты в мотеле, — я рада, что он остался жив, кто бы он ни был».
Сновидения имели атмосферу прошлого, чего-то такого, что происходило много лет назад. «Но это не мое прошлое», — подумала Мегги и нахмурила лоб. Она совершенно определенно знала, что ни одной ночи не проведет без заботы о том больном мальчике!
Второй день поездки очень сильно отличался от первого. Маршрут № 64 от Релая имел только двухполосную автостраду, где не было возможности обогнать порой медленно движущиеся грузовики. Но постепенно она смирилась с медленной ездой. Хотя всей душой стремилась вперед и вперед.
Когда Мегги ехала, она выработала теорию, которая пришла ей на ум относительно ее сновидений: может быть, она видела фильмы по телевизору, в которых сюжет был основан на легендах, в том числе о Золотом барабане. А газетная публикация дала толчок этому, и теперь история из подсознания переместилась в ее грезы и сновидения. Теория ей понравилась — она лишала волнений и беспокойств по этому поводу.
Мегги перестала теоретизировать и начала рассматривать сельские пейзажи. Это ее очень заинтересовало. Стали регулярно появляться маленькие городки с великолепной колониальной архитектурой. Исторические памятники, встречающиеся на пути, были интригующей частью путешествия, но она не соблазнялась на более детальную экскурсию, а смотрела через окно автомобиля. Наконец пейзажи стали более плоскими, с редкими деревьями и большой массой оголенной земли.
Когда Мегги провела за рулем около четырех часов, то почувствовала изменения в воздухе. Она опустила стекло и принюхалась. Сделала глубокий вдох. Воздух был острым и чистым, с явно ощущающимся привкусом моря.
— Да, да! — воскликнула Мегги. Ее кожу пощипывал морозец, а все тело ожило в предвкушении
