страсть. Она никогда не постигнет этого. — Он коснулся нижней губы Эвелин языком, легонько лаская, пока она не застонала от наслаждения. — Зато ты, моя дорогая, просто не можешь без этого жить.
В подтверждение своих слов он чуть отодвинулся, держа губы на расстоянии несколько миллиметров от ее губ, но не прикасаясь к ним. Она не выдержала и сама жадно прильнула к его рту.
Тем самым Эвелин признала свое поражение. Руки ее скользнули к его затылку, зарываясь в волосы, острая волна желания окатила тело, и она прижалась к мужу.
Эндрю с трудом оторвался от ее губ и отодвинулся.
— Я ненавижу и презираю тебя, — воскликнула Эвелин, дрожа от возбуждения.
— Ненависть, — насмешливо отозвался он, и глаза его торжествующе блеснули, — имеет дурное свойство побеждать все остальные чувства, даже любовь. А теперь бери плащ, — скомандовал он. — Мы едем домой.
— Нет! — запротестовала Эвелин. — Я не вернусь к тебе, Эндрю!
Ни за что на свете она больше не будет жить с ним, оставаясь в тени Аннабелл!
— Еще как вернешься! — упрямо заявил он.
— Зачем тебе я? — взмолилась она. — Ты же сам еще не понял, чего хочешь!
— Тебе-то откуда знать, чего я хочу? — с неожиданной горечью отозвался Эндрю.
И Эвелин вдруг поняла, что он прав — она действительно этого не знала. Разумеется, ему по- прежнему нужно было ее тело. Она отчетливо почувствовала это минуту назад. Он мог сколько угодно дразнить ее любовными играми, но и сам не мог сдержать желания. Такого не скроешь!
Между тем он мрачно продолжал:
— Кстати, тебе давно уже пора это узнать. Даю тебе десять минут, чтобы закрыть дом, — с угрозой в голосе прибавил он. — А потом мы поедем домой, ясно? Даже если ради этого мне придется связать тебя и тащить туда силой.
Не было никаких сомнений, что так он и поступит, — об этом свидетельствовала твердая решимость, обозначившаяся на его лице.
— Десять минут, — повторил он, видя, что жена не двигается с места.
А Эвелин лихорадочно соображала, какой еще сюрприз ждет ее дома, не считая, разумеется, секса. Возможно, ему вообще ничего не нужно от женщины, кроме тела, подумала она, причем от любой, даже от Аннабелл.
Неохотно подчиняясь его приказанию, Эвелин начала переодеваться. На мгновение ее охватило торжество: хоть в чем-то она превзошла Аннабелл: какова бы ни была природа власти, которую имела соперница над ее мужем, в физическом смысле она Эндрю не привлекала. Он сам сказал об этом минуту назад.
— Я готова, — натянуто произнесла она, появляясь на пороге гостиной как раз в ту минуту, когда Эндрю положил на рычаг телефонную трубку.
Эвелин нахмурилась. Интересно, с кем это он разговаривал, мелькнуло у нее в голове. По замкнутому лицу мужа она поняла, что он не станет просвещать ее на этот счет.
Он подошел к жене и по-хозяйски обнял ее за плечи.
— В следующий раз мы приедем сюда, когда вернутся Хелен и Марвин, — многозначительно объявил он.
Что тут скажешь? Я — раба этого мужчины, с печальной усмешкой подумала Эвелин. Если бы он решил взять меня прямо здесь, в этом крошечном холле, я отдалась бы ему с радостью. И он прекрасно знает об этом.
— Все равно я тебя ненавижу, — беспомощно прошептала она, когда входная дверь за ними закрылась.
— Я знаю, — улыбнулся муж. — Настоящий ад, правда? Ненавидеть человека, которым никак не можешь насытиться!
Мне померещилось? Или он тоже испытывает нечто подобное по отношению ко мне? — тупо спросила себя Эвелин.
