— Наверное, вы правы. В таком глухом местечке, как это, приходится самой сочинять мелодрамы. Здесь только Саймон, Ганс и Клайв все оживляют.
— О, Ганс, — вставила Мег. — Я только что заходила к нему. Он хочет написать мой портрет.
Дженни резко повернулась к ней. Лицо ее оживилось, глаза вспыхнули.
— Держитесь подальше от Ганса!
— Почему? — В Мег вновь появилось странное напряжение. Луиза говорила то же самое. Или намекала на это. Чего вообще можно было опасаться в Гансе или в его темном доме, кроме мяукающей кошки?
— Потому что он мой, — коротко и неожиданно ответила Дженни.
— И это все?
— Что вы подразумеваете под «это все»? Это очень много. Я влюблена в него, только Бог знает, почему. Поэтому я осталась здесь. Поэтому я не расстроилась, когда надежды Клайва на меня не оправдались.
— Но он хочет только написать мой портрет, — сказала Мег, желая ее успокоить.
— Это все, что он хочет и от меня. Но вы можете часами оставаться в студии наедине. Экономка уходит из дома. Ее никто не видит. Кстати, она сумасшедшая.
Теперь пришла очередь Мег смеяться.
— Не надо глупостей, Дженни. Ганс не в моем вкусе.
— Я тоже так думала о себе. Но он заводит приятную беседу, у него такие замечательные руки. Вы заметили? Действительно замечательные, — поежилась Дженни. — О, я догадываюсь, что немного помешалась. Клайв, который намного красивее, оставляет меня равнодушной, а в такое недоразумение, как Ганс, я влюбилась.
Дженни была странно привлекательна, и Мег ушла из библиотеки довольная тем, что у нее здесь появился друг. Довольная? Она еще раз повторила слово про себя, чтобы убедиться в том, что оно действительно подходит. Мег чувствовала себя очень неловко и даже немного чего-то боялась с тех пор, как Луиза таким странным образом вернулась домой. Конечно, она была секретарем Клайва, и работа для нее действительно много значила. Но при этом постоянно возникали все эти подводные течения. Ганс хотел запечатлеть ее на холсте, как ангела… А Дженни не делала секрета из своей ревности.
Взяв книгу, которую Дженни выбрала для Луизы — путевые заметки об Испании, — Мег вышла на улицу, все еще поглощенная своими мыслями, и тут же столкнулась с Саймоном Сомерсом, который нес большую картину и выглядел немного рассеянным.
Его лицо моментально расплылось в довольной улыбке, он преградил ей дорогу.
— Хорошенькая секретарша!
Мег попыталась остаться холодной и равнодушной.
— Я в вашем вкусе?
Саймон ухватился за фразу и с интересом спросил:
— А какая вы еще?
— Ганс думает, что я ангел, — весело ответила Мег.
К ее удивлению, Саймона это не развеселило. Он задумчиво прищурил глаза. Но все, что он сказал, было:
— Ганс — мечтатель. Ему надо брать уроки у старых романтиков и писать вас с голубем в руках и небесным хором, растворяющимся в небе.
— Боже мой, вам самому надо быть художником. Или вы уже занимаетесь искусством?
Мег посмотрела на картину в его руках. Саймон повернул ее поудобнее, чтобы Мег увидела темное потрескавшееся полотно, фигуры на котором были почти неразличимы.
— Я занимался искусством не более, чем этот парень два столетия назад.
— О, эта та самая картина, раму от которой хочет иметь Клайв? Красивая рама, правда? Когда ее отчистят, она будет прекрасно выглядеть.
Саймон дотронулся до тусклой позолоты.
