нужно». Она потянула портьеры, раздвигая их.
Выглянув в окно, Бренн заметила обмытые дождем цветы и листья, и солнечные блики отражались на их блестящих поверхностях. Солнце пробивалось вниз к лугу, зелени, к воде, через дождевые облака, появляясь в их разрывах. Затем немного вдалеке она заметила холм, возвышающийся в поле, поперек дороги, — тот, на котором рос гигантский дуб. Она внезапно поняла, без всяких сомнений, что там должны быть инициалы Марти и Кола. Как-нибудь позже она сходит туда, пройдя через ту старинную арку ворот центрального входа.
Высокие прадедушкины часы, которые она так часто слышала в своем сне, тихо покоились в тиши комнаты. Бренн немного постояла, затем провела рукой по деревянной изогнутой рамке, окаймляющей старинное зеркало. Позднее, когда она получит ответы на интересующие ее вопросы, придет сюда и все протрет от пыли. Повернувшись, она поспешила назад к выходу, туда, где помещалась библиотека. Дневник прабабушки, вероятно, должен быть там, где-то среди книг.
Она легко обнаружила тонкий красный томик, поскольку только он был без надписи на переплете. Налив себе чашку кофе и подбросив полено дров в огонь, Бренн села перед камином и открыла первую страницу дневника.
«Все эти годы, Кол, я никогда ни с кем не разговаривала о тебе. Время, которое мы провели вместе, были слишком драгоценным для меня, и оно принадлежит только нам».
Кол. Такое имя было написано в дневнике, черным по белому.
«Сегодня я ходила к доктору, и он сказал, что теперь уже недолго ждать. Глупый человек, приложил так много усилий для того, чтобы меня запугать. Я не могла поддержать его даже улыбкой. Если бы только ты знал, как я хочу наконец отправиться к тебе. Все эти долгие годы я жду встречи с тобой. Жизнь — сплошная пустота».
Бренн быстро перелистала большинство страниц. Там было все: о том, как родители Марти отправили ее в Массачусетс, до того как разразится скандал, который мог бы привлечь внимание, о ее пустом и скучном замужестве, о том, как она жила последние годы, — все это Бренн смогла там прочитать. Совсем немного Марти упоминает в дневнике о своей жизни в Бостоне. Бренн почти физически ощущала, как была расстроена старая женщина в попытках найти дорогу к ее юному возлюбленному.
Прабабушка Марти с годами немного успокоилась и провела жизнь с мужем. Радость ей доставляли трое детей. Она заботилась о них, но в душе по-прежнему хранила и оплакивала любовь к единственному мужчине — к Колу Вильямсу. В дневнике были заполнены только около двенадцати страниц.
Бренн закончила чтение, закрыла глаза и откинулась назад, на спинку стула. Немного удивляет, почему тетя Сара спрятала дневник от остальных членов семьи. Однажды Марти испытала всю глубину страсти и любви к Колу, но с того времени она ведь тоже могла что-то чувствовать: удовольствие и радость.
Бренн выпила остатки холодного кофе и пошла к шкафу, чтобы поставить дневник на место. На глаза ей попалась целая полка с литературой по каждому из религиозных верований, а несколько особняком стояли книжки о переселении душ. «Старой женщине зачем-то все это было нужно. Она даже поместье завещала только мне. Наверное, на тот случай, если сможет вернуться сюда снова в моем образе».
Внезапно, в припадке ярости, Бренн резко откинула голову назад: «Как она могла попытаться украсть мою жизнь!» Опустив голову, пошла на кухню, чтобы снова наполнить чашку горячим кофе. «Простой арифметический подсчет должен бы сказать, что Колу сейчас было бы добрых семь десятков. Что она, на самом деле надеялась, что я пойду искать какого-то высохшего старого ковбоя?» Посмеявшись над этими идиотскими подсчетами, представив старого простака с головой, покрытой серебристыми волосами, и с лицом, изрезанным морщинами, как карта автомобильных дорог, Бренн направилась наверх, чтобы одеться. Добралась до ванной комнаты, и улыбка испарилась у нее с лица. Память о каждом эпизоде, связанном с Колом, охватила ее с новой силой. Снова почувствовала его сильные ищущие руки, тяжесть его тела на ней. Горячее и нежное. Она реально ощущала силу его толчков, когда он входил внутрь ее тела. Снова и снова.
