оправдать цель поездки.
Взглянув на него, Бренн тоже засмеялась:
— Я знаю, как вы себя чувствовали этой ночью. Я тоже дошла почти до точки.
— Да, на самом деле?
— Но сейчас, я думаю, что все нормально.
— Тогда я знаю, что это такое, — он задержал свой взгляд на ней значительно дольше, чем позволяли рамки приличий, но это лишь облегчило ее состояние. Затем его внимание куда-то переместилось, и он присел снова. — Вот это ваша записная книжка. Немного подпорчена, когда вы прижимали теленка…
— Спасибо, но теперь это не важно… это не имеет значения, и, вероятно, она мне не потребуется, — протягивая ему руку, Бренн не могла удержаться от искушения потереться щекой о мягкую шерстку их маленького пленника.
— Да, я знаю, что это означает, — он опустился на одно колено перед ней.
Так близко. Его глаза предлагали так много. Это было сумасшествие. Могла ли она думать о возвращении к обычной жизни, к семье, к Рону, ко всем делам и заботам там. Всего один ночной сон и обещание в глазах и взгляде незнакомца. Но, боже мой! Такая искренность, такая открытость была во всем его облике, что от этого всего можно было умереть. Нет — жить для…
— Мне хочется узнать одну вещь, — продолжил он. — Как вас зовут?
— Бренн. Бренн Райен.
— Ваше имя так же прекрасно, как и вы, — он взял ее лицо в свои ладони. — Есть дуб — там, в одном месте, почти на дороге, — я хочу показать вам его, несколько позже. А сейчас я собираюсь поцеловать вас, Бренн Райен. Это было так долго. Почему же так слишком долго?!
— Я знаю!
