Вадим.
*************************************************
Ребятишки< /p>
Аня только уселась в кресло поудобнее и принялась за вязание, как в дверь позвонили.
На пороге стоял мальчик лет девяти-десяти. Он посмотрел на Аню, заглянул ей за спину в помещение дежурки, как бы ища кого, и спросил:
– А сегодня что – среда?
– Нет, вторник. А что?
– А по средам тут такая тетя дежурит. Она пускает нас погреться.
Из-за спины мальчишки показались еще двое ребят поменьше: девочка лет шести, без передних зубов, и мальчик лет пяти.
– А у Феди галоша слетела, – сказал первый мальчик.
Все стали смотреть на Федю, – он поставил ногу в валенке с полуснятой галошей на ступеньку крыльца и выжидающе смотрел на Аню.
– Это ты – Федя? – спросила Аня.
Федя кивнул. Аня нагнулась и стала надевать галошу на валенок. Галоша была набита снегом и не поддавалась. Ребята молча смотрели, сопя. Федя пыхтел больше всех и едва держался на одной ноге.
– Не надевается, – сказала Аня. – В галошу снегу набилось. – Она встала и широко распахнула дверь: – Ладно, ребята, заходите. Сегодня праздник, никого нет. Только ничего не трогайте.
Ребятишки гуськом зашли в дежурку и сели на диван. Вдруг дверь тихонько отворилась и заглянул еще один мальчик, совсем маленький, лет трех.
– Это Илья! – закричал старший. – Илья, иди сюда!
Илья осторожно вошел и сел рядом с ребятами. У Ильи из-под шапки до самых глаз свисала длинная белая челка; глаза у Ильи голубые и кроткие. Илья очень понравился Ане.
Аня сняла с Феди валенок и вместе с галошей поставила сушиться на батарею.
Ребята вертели головами: рассматривали плакаты на стенах, приборы, щиты со схемами.
– А телевизор показывает? – спросил старший, Игорь.
– Показывает.
Аня включила. Как раз шли мультики. Аня порылась в столе и нашла всем по сливочной тянучке.
Когда валенок подсох, и вытаял из галоши снег, Аня снова стала надевать галошу на валенок. Но галоша сминалась и никак не желала налезать. Аня подошла к Феде, сунула в валенок его ногу, сказала:
– А ну-ка, притопни, может, что-нибудь получится.
Федя сполз с дивана, стал старательно топать ногой, но галоша упорствовала.
– Больше ничего не поделать, – сказала Аня. – Ты, Феденька, когда придешь домой, скажи маме, чтобы веревочку к галоше пришила. Будешь завязывать галошу на веревочку, тогда не слетит.
Во время всей этой возни с галошей ребята, вскочив с дивана, окружили Аню с Федей и с интересом наблюдали. Илья присел на корточки и снизу смотрел то на Федю, то Ане в лицо. Аня тоже поглядывала на Илью. Илья смущался и отворачивался.
– Ну ладно, пошли, ребята, – скомандовал Игорь. – Погрелись.
Выбежали на улицу. Последним бежал Илья. В самых дверях он оглянулся, еще раз посмотрел на Аню и убежал.
«Заманить бы такого к себе, снять пальтишко и шапку, да чаем с вареньем напоить. И смотреть, как есть будет», – вдруг с нежностью подумала Аня.
А ведь и у нее сейчас тоже был бы уже такой. Хотя нет, постарше, конечно, – такой, как Федя, наверное. Сколько же лет прошло… Впрочем, может быть, уже такой, как Игорь. Да, как Игорь, пожалуй.
Это был ее последний шанс. Очень просила оставить ребенка мама: ей хотелось внука. Единственного внука.
Но для Ани это значило самое меньшее на год уйти из ансамбля. А потом еще год входить в форму. Как раз намечалась поездка в Индию.
Мама очень просила. С внуком будет сидеть она. Но дело было не только в Индии. Поступил подло Алик.
Конечно, ему сделали такое заманчивое предложение, от которого не отказываются. Но ведь они могли поехать вместе.
Если бы только Алик захотел…
Чего только не пережила тогда Аня. Но в Индию всё же поехала. Такой дорогой ценой. Мама ей этого, кажется, не простила до сих пор.
Аня набросила на плечи ватник, вышла на крыльцо. Ребятишки, ее недавние знакомые, сидели на корточках в кружок и увлеченно заталкивали в пустую бутылку снег. Федя первым заметил Аню и зашептал на ухо Игорю. Ребята обернулись и посмотрели на Аню. Аня улыбнулась.
Вдруг ребята схватили бутылку и убежали за угол.
Алик…
Она потом видела его по телевидению, он давал интервью. Женат, ребенок. Нет, жена не танцует.
А из нее «звезды» не получилось.
И уже пенсионерка. В сорок.
Век танцовщицы короток. Пролетит яркой кометой – редко кто задержится на небосклоне, – гастроли, цветы, аплодисменты. А потом? Больные ноги, одиночество. Какая-нибудь дежурка, заваленная снегом, валенки и чай перед телевизором. В сорок лет.
А потом, когда не станет мамы?!
Вдруг где-то глухо что-то бухнуло, словно разорвался снаряд. Аня догадалась: ребята о стену «кокнули» бутылку.
«В
