— Мисс Уорт, я вам удивляюсь! Вы что, ревнуете? В самом деле?
Голос Дэвида прозвучал одновременно насмешливо и грустно, и Аннемари повернулась к нему. Из уголка ее глаза скатилась и упала ему на руку предательская слезинка.
— Эй! — воскликнул Дэвид, вглядываясь ей в лицо, но Аннемари вновь отвернулась. Чтобы не смотреть ему в глаза, она обхватила Дэвида за шею и прижалась к нему еще крепче.
— Представь себе, ревную, — вынуждена была признаться она, все еще глотая слезы. — И что ты на это скажешь?
— А зачем при этом реветь? — отозвался Дэвид.
— Не знаю, — вздохнула Аннемари, ощущая себя несчастнее всех на свете.
— А я ведь ездил туда, — сказал Дэвид. — Я же тебе говорил — тогда, когда ты бросила меня в госпитале одного. Ну скажи, как может морской пехотинец лить слезы по поводу чего-то, что он и сам не может назвать? Нет, чем скорее он снова придет в надлежащую физическую форму, чем скорее снова станет в строй, тем лучше для него! Я должен был доказать им, что сержанта Гэннона просто так не сломить.
— Вернее, очень хотелось бы, — добавил Дэвид немного погодя. — Мне казалось, что я схожу с ума. Я не мог сосредоточиться, не мог заставить себя взять в руки газету, заполнить самый простой бланк. Я не спал ночами — а если и спал, то меня мучили кошмары. Я постоянно думал о тебе, вспоминал тебя тем днем на Красном море. Ты тогда была такая… невинная. И когда нас взяли в заложники, я подумал — она даже не подозревает, что с нею способны сделать что-то плохое! Разве ей известно, сколько ненависти в этом мире? Не дай Бог, чтобы эти фанатики преподали ей такой урок. Когда они увели тебя, я думал, что рехнусь. Ведь я ничем не мог тебе помочь! И если бы ты не выдержала или проговорилась — назвала бы меня “сержант Гэннон”, не знаю, где бы я был сейчас — явно не на этом свете.
— Дэвид, пожалуйста, прошу тебя…
— Нет, я хочу, чтобы ты знала — я никогда не забуду того, что ты сделала для меня.
— Я ужасная трусиха, Дэвид. Считай, что нам просто повезло.
Смахнув тыльной стороной ладони слезы, Аннемари нежно поцеловала Дэвида в губы и села на кровати.
— Анни, — запротестовал было он, и она наклонилась, чтобы поцеловать его еще раз.
— Мне нужен свет. — Она встала с постели, чтобы зажечь свечу. Дэвид не позволил ей этого сделать, когда они только пришли сюда. Аннемари поставила свечу на столик рядом с кроватью, затем зажгла вторую.
— Что ты хочешь увидеть? — полюбопытствовал Дэвид. В уголках его рта играла лукавая улыбка.
— Тебя, Гэннон.
Он улыбнулся еще шире.
— Раньше мне не предоставлялась такая возможность, — спокойно пояснила Аннемари.
Она вновь подошла к кровати, опустилась на колени рядом с ним и попыталась стащить с него одеяло.
— Аннемари! — запротестовал Дэвид. И хотя свечки отбрасывали довольно тусклый свет, она могла поклясться, что он залился краской.
— В чем дело? — спросила она, удивленно поднимая брови. — Живо отпусти! Это же я! А ты взрослый мужчина без предрассудков. Чего тебе стесняться?
И она снова попробовала стащить одеяло.
— Анни, послушай, я… действительно тебя стесняюсь.
— Пора перестать! — усмехнулась она.
— Анни, прекрати! — Но на этот раз Дэвид уже смеялся. Аннемари опять попыталась обнажить его — поцелуями, щекоткой и прочими уловками.
Неожиданно он перестал сопротивляться.
— И что дальше? — В его голосе звучало лукавство. — Впрочем, делай что хочешь — я разрешаю.
