МакМаннаман тотчас выбыли из игры. Болгарин рухнул на покатые сходни трапа, в кровь разбив лицо; Чукарин и Самусенко повалились в проходе меж кресел; Шадрин, кувыркнувшись, упал на асфальт у самой стойки шасси; Дориго остался лежать за низким порожком, бессмысленно глядя в летнее небо; а дистанционщик навалился лицом и грудью на свой утыканный рычажками пульт. Лишенный управления танк косо, даже как-то бочком, заскользил над автостоянкой в сторону и спустя полминуты был расстрелян поднявшимся над оградой одного из коттеджей кибердиском. Шесть плазменных импульсов нашли слабину в броне танка и он расцвел белой, как японская хризантема, вспышкой.
Сектоида с шокером сразу после первого выстрела снял Ник Завадски. Плазменное ружье извергло троекратную смерть и головастик, отброшенный на несколько метров, выронил свое оружие и успокоился на асфальте в луже зеленоватой крови. Подстегнутый алкоголем Пир сорвал с пояса взрывпакет и скользнул через дорогу, к ограде, из-за которой взмыл вражеский кибердиск. Расстреляв танк, робот пришельцев вновь спрятался за оградой, над которой нависали пушистые ветви стациналии, усеянные парными, похожими на человеческие кисти, листьями.
– Рассыпались, ребята! – скомандовал Завадски. Никто из пятерки уцелевших не потерял головы и не впал в панику. Наоборот, всех захлестнула тугая волна злости и ненависти. Любой, кто взглянул бы на них со стороны, понял бы: пощады головастикам сегодня не будет. Как, впрочем, и всегда.
Пир подобрался вплотную к высокому бетонному забору. Где этот чертов кибердиск? Он прислушался. Было тихо, необычайно тихо для городской окраины, только где-то вдалеке несколько раз подряд выстрелили из плазменного ружья да пронзительно закричала женщина. Пир прокрался вдоль ограды, активировал пакет и притаился на несколько мгновений.
Диск взмыл над бетонной преградой, приподняв ветви стациналии, и выстрелил по бегущему через автостоянку Матиасу Гейслеру. «Скорлупа» приняла выстрел, но немец не устоял на ногах и упал. В тот же миг Пир метнул взрывпакет через ограду и вжался в землю. Грохнуло, заложив уши, раз, другой. Сверху посыпалась колючая каменная крошка. Оторвав лицо от заросшей травинками полоски у забора, Пир взглянул. В ограде зиял внушительный пролом с рваными искрошенными краями. Из бетона торчали похожие на кости скелета арматурные прутья. В садике теперь чернело выжженное взрывом пятно; поверх сероватой пыли и пепла валялось несколько неопределенных обломков. И курился над этим едкий жирный дым.
– Кибердиску хана! – сообщил Пир, подползая к дыре в заборе.
– У нас еще два, – мрачно сообщил Завадски, прижатый к асфальту автостоянки. Слева от него высился «Скайрейнджер», справа отбрасывала куцую тень будочка смотрителя. В этой-то тени Ник и хоронился. Прямо перед «Рейнджером» из-за проволочной сетки раз за разом метали убийственные импульсы два сероватых кибердиска. Носовая обшивка «Рейнджера» медленно нагревалась.
Ник улучил момент и дважды выстрелил, но тут же вынужден был вновь распластаться на асфальте. Кибердиски перенесли огонь на него.
Войцех Язерский незамедлительно схватил оброненную Шадриным ракетницу, поймал ближний к себе кибердиск в квадратик прицела и всадил тяжелую ракету прямо в стык нижней и верхней броневых плит вражеского робота. Упруго толкнулся в уши расплющенный воздух. Кибердиск крутнулся на месте и, словно оброненная монета, свалился на асфальтовую дорожку, что вела к автостоянке от шоссе. Свалился, и, уже совсем не как монета, взорвался, сметая целый сектор проволочного заграждения. Второй кибердиск, рассекая белесый дым, скользнул прочь.
Завадски тотчас поднял голову и на четвереньках отбежал за угол. Так и есть, диск перемахнул через ограду и пустился в обход.
– А плазмы не желаешь? – зло спросил он, стреляя. Импульсы без видимого вреда влипали в броню кибердиска. Тот развернул верхний сегмент, изготавливаясь к стрельбе. Но Ник уже спрятался за угол. Прошла какая-то секунда, и угол будочки срезало, как ножом. Обнажилась беленая стена и несколько облезлых плакатов. С треском замкнуло проводку в поврежденной стене, сноп неярких в свете дня искр брызнул во все стороны, а еще через секунду будочка занялась веселым трескучим пламенем.
– Твою мать! – донеслось справа.
