информации, в Союзе и за рубежом. И только в крайнем случае стал бы использовать тайники в чужой стране, конечно, при наличии хорошо легендированных контактов по линии Внешторга. У Пеньковского такие контакты были по линии ГК КНИР.
Многое говорит о том, что Пеньковский сознательно вывел спецслужбы Запада на тайники и свои моментальные встречи. Эти операции по связи «нужны» были нашей госбезопасности для легализации факта его работы в качестве агента с западными спецслужбами и документального подтверждения характера передаваемой якобы секретной информации. Газетная шумиха, суд и приговор только подтвердили блеф о достоверности всех передаваемых Пеньковским на Запад сведений.
«В отличие от фигурантов других операций советской разведки, когда использовались игры с дезинформацией, Олег Пеньковский не появится через сорок и более лет в ореоле героя своей Родины. Разве что в мемуарах участников этой операции…» – такой пессимистической нотой заканчивалась небольшая глава о Пеньковском в моей книге «Операция «Турнир».
Но была еще одна «загвоздка» в «деле». Она не дает мне покоя и по сей день. Еще в Англии мой коллега по НТР пригласил меня на кружку пива. Повод был, нам обоим присвоили очередное воинское звание: ему – капитана, а мне – капитан- лейтенанта.
Я спросил коллегу о возможной встрече с руководителем НТР в Лондоне. И вот какой ответ я получил:
– Сейчас руководству всей нашей «точки» не до тебя и до всех нас. В городе проводится какая-то серьезная операция… В гостинице проходят встречи с кем-то из спецслужбы англичан…
Расспрашивать было не в обычаях разведчиков. Но этот момент и через десятки лет беспокоит меня: а не были ли это встречи Пеньковского с «коллегами» из СИС и ЦРУ? И, возможно, резидентура участвовала в их обеспечении. По времени все совпадает: и моя беседа с коллегой за кружкой пива, и работа Пеньковского с западными спецслужбами… Совпадение? Ответа нет. Может быть, ответ в архивах? Но в годы правления Хрущева из архивов КГБ исчезло множество дел или была ревизия их содержания. Кто знает…
Ранее я уже упоминал о Бюро по дезинформации, действовавшем в 20-х годах. Тогда документальные следы многих острых акций тайного влияния в оперативных делах фактически отсутствовали. Таково было правило работы тех лет в органах госбезопасности с операциями по дезинформации. А «дело Пеньковского» несомненно носит характер более широкого масштаба, чем рядовая акция только органов госбезопасности. Тем более что последствия ее актуальны и по сей день.
Но вот еще один парадокс. Высшее руководство страны всегда очень заботилось о «лице государства» на фоне всего мира в любых областях, не допуская никаких отрицательных проявлений, начиная со спорта и балета. Но тогда почему оно позволило, чтобы в процессе разоблачения и суда над Пеньковским был вылит «на голову страны» огромный ушат грязи – шпион среди нас? Да еще и с выходом на верхи! Почему? Ведь к имиджу у государства отношение было весьма болезненным.
Как бы ни осторожен я был в оценках действий советской стороны в отношении Пеньковского, но время диктовало свою логику в развитии событий. Мне представляется, что Пеньковский, пройдя все круги ада в образе предателя – разоблачение, суд и приговор, – мог быть действительно расстрелян, чтобы скрыть лет на пятьдесят далеко идущую акцию в отношениях СССР с США. Если, конечно, Пеньковский был все же предателем, но на определенном этапе, будучи разоблачен, стал сотрудничать с органами госбезопасности.
Итак, в 1997 году рукопись книги «Операция «Турнир» с главой о Пеньковском ушла от меня и зажила самостоятельной жизнью. Конечно, с ней ознакомились компетентные люди из Пресс-бюро службы разведки и с их подачи – в самой штаб- квартире разведки. Были незначительные замечания, но только не в отношении главы «Пеньковский». Даже намеком никто не подверг сомнению гипотезу о его участии в важной государственной акции.
Что говорить, такой подход именно к этой главе меня как бы окрылил. Мне представлялось: возможно, я стою на верном пути и нахожусь в нескольких шагах от раскрытия одной из загадок борьбы на «тайном фронте» в ХХ столетии. А так как не в моем характере было сидеть сложа руки, то я стал искать пути «публичного» изложения моей версии, в первую очередь среди профессионалов – специалистов по тайным операциям. И не прошло и полугода, как случай представился.
Готовилась практическая конференция по истории операций тайного влияния и один из последних пунктов в перечне тем гласил: «Реалии и мифы акций». Такая тема была равносильна бальзаму на мою душу, и я ее «застолбил». Более того, пошел дальше: в своем выступлении во главу угла поставил мастерство разведывательных операций, обобщив открытые материалы по нескольким значимым акциям тайного влияния.
Мое 20-минутное выступление на
