который к тому времени курировал молодое ЦРУ, было известно об этом зловещем плане с применением 300 атомных бомб и последующем наступлении на СССР 164 дивизий НАТО. Предусматривалась оккупация Советского Союза и раздел его на четыре зоны. Наша сторона знала, что «Дропшот» по своей злонамеренности превосходит гитлеровский план «Барбаросса». Его реализация имела в виду завершение военных действий к 1957 году с окончательной оккупацией и разделом СССР к 1960 году…
– А Пеньковский? – спросил Поросков.
– …Поэтому, представляется, что действия Пеньковского в Турции (контакты с американцами и турками, меркантильные дела, конфликты с коллегами) были частью плана по выходу на спецслужбы Запада. И после призыва председателя КГБ Шелепина к разработке масштабных акций тайного влияния по дезинформации Запада Пеньковский был задействован в такую акцию. Об этом говорят его настойчивые попытки установить контакты с ЦРУ, а затем с СИС, заворожить их своими разведвозможностями в Министерстве обороны.
К 1962 году в США созрел очередной план превентивного удара по Стране Советов. Кроме того, американцы планировали «сковырнуть» Кубу с ее просоветским Фиделем Кастро. Уже была подготовлена 500-тысячная группировка войск, со Средиземного моря пришел 6-й американский флот. А у нас к тому времени не был еще развернут «ядерный щит». По данным ЦРУ, у СССР находились на вооружении 400 ядерных боеголовок, и первый запущенный американский спутник-шпион обнаружил только 25 ракетных позиций – мы хотели создать настоящий «ядрный щит», прикидываясь при этом слабаками. Что мы, собственно, и сделали – обычно мы догоняли американцев, а они двигались вперед…
– Вот почему была важна информация Пеньковского, – завершил я столь длинный ответ к вопросу и добавил: – Это и сеть первая причина для подставы.
Следующую причину сформулировал мой собеседник сам, затронув тему Кубы:
– А его роль в Кубинском кризисе?
– Незадолго до кризиса, в июле 1962 года, Пеньковский сообщил своим «коллегам» на Западе о строительстве площадок для наших ракет на Острове Свободы. Это случилось как раз накануне запуска американского спутника-шпиона, который все обнаружил. Слава агенту! Чудо- агент! Ну а как быть с нашим искусством маскировки?! Ведь обнаружить следы наших ракетных площадок, тем более сами ракеты на Кубе в сельве, пальмовом лесу – просто невозможно. Да там целый аэродром можно спрятать.
Вернее всего, дело обстояло так: нам нужно было легализовать сам факт возможного появления ракетных позиций на Кубе. Потом мы быстро согласились вывезти ракеты с острова: шел большой торг, смысл которого – не трогайте Кубу! На Западе это назвали «большим блефом» Хрущева…
Наш разговор длился более часа, а вопросы явно не убывали. Николай Николаевич высказал сомнение в продолжении «допроса». Он опасался меня переутомить. Но это была моя тема, можно сказать, выстраданная. И мы продолжили.
– Почему Пеньковского не вывели из игры «мягко»? – спросил журналист.
– Как было объявлено официально, Пеньковского арестовали 22 октября – в этот день Карибский кризис достиг своего пика. Это был момент, когда американцы принимали решение о превентивном ударе… Но уже в наши дни Владимир Семичастный, глава КГБ в то время, говорил, что еще за полгода до этой даты ему запретили заниматься Пеньковским… А ведь в отношении него у госбезопасности были серьезные подозрения – значит, чтобы не вспугнуть работающих с ним американцев и англичан. Да и сам факт ареста повышал значимость агента для Запада…
Работая с ним, наша сторона получала информацию: задачи, которые ставили спецслужбы внедренному агенту, – то есть обнаруживался конкретный интерес той стороны, ее уровень знаний и осведомленности о нас. А затем – гласный суд и мощная политическая кампания…
Вопрос:
– Почему выбор пал именно на Пеньковского?
– Думаю, было несколько каналов, но у него пошло лучше. Мы узнаем о наших успехах по нашим провалам… Но провалы еще и учат.
– Полтора десятка американцев, работавших с Пеньковским и на него, были выдворены из СССР. Пострадали и наши: маршал, начальник ГРУ – они были сняты с должностей и понижены в звании. А офицеры спецслужб? – беседа носила явно завершающий характер, но «порох в пороховницах» у Николай Николаевича еще был.
– И восемь англичан, – добавил я. – Мне удалось поговорить с некоторыми офицерами из ГРУ. Многим объявили наказание публично за… ротозейство, но фактически все остались на своих местах.
Далее разговор стал выходить за рамки темы и стал касаться большой политики.
– Могла ли какая-то группировка, борющаяся за власть в Союзе и знающая непредсказуемость Хрущева, послать Пеньковского известить американцев, чтобы они, не
