Я поднялся и осторожно, стараясь не растревожить рану, вдохнул прохладный воздух. Откуда-то с востока ощутимо тянуло гнилью. С наслаждением принюхался. Улыбнулся. Живой. Пока что…
Грудь ныла. Я поморщился. Прорвемся. До дома недалеко. Нужно попробовать дойти, постараться.
Сейчас… надо только… отдохнуть… чуть-чуть… и идти…
Я осторожно присел рядом с трупом дампа. Странно, дышать как-то… тяжело, что ли? Я попробовал вдохнуть поглубже. Ах ты ж, бабушку твою да за коленку! Хорошо, что не вырубился от полноты нахлынувших ощущений.
Так, ладно. Сейчас малость… передохну…
Эй, что это за забавные черные пятнышки в глазах? Сам того не заметив, я аккуратно завалился на бок.
В груди раздаются какие-то хрипы. Дышать можно только малюсенькими вдохами – все остальное отдается волной боли. Сейчас, когда бой закончился и я успокоился, даже пальцем на руке пошевелить проблематично, любое движение отзывается страшной болью в груди.
Но я не хочу умирать. Не хочу! Особенно вот так, когда ты выиграл, может быть, главный бой своей жизни, умереть вдвойне обидно.
Так-так-так, что это я расплылся по земле как дерьмо крысособачье?! Давай, Рив! Соберись, тряпка!
Опираясь левой рукой, а правой придерживая болт, я кое-как поднялся. Вау! Вот это качка! Так даже с поллитры самогона не бывает, мотать твои облигации!
«Не дойду» – внезапно понял я. Как есть, не дойду.
И что делать? Просто лечь и ждать смерти? Ха-ха, неееет, хренушки! Острозубов так просто не возьмешь!
И вот тут мой взгляд натыкается на Поле.
Осознание врывается в разум.
ШАНС.
Я помню рассказы о нео, что прожигали себя, становясь умнее, сильнее, быстрее. Может, и меня оно исцелит?
Или добьет. Только тогда придется помучиться.
Доковыляв до Красного Поля, я только посмеялся над собой. Дойти до дома! Ага, как же! Я до поля-то еле дошел, какой там дом!
Поле Смерти.
Я стою перед ним. Страшно. Причем неизвестность куда страшнее смерти. Что будет со мной? Может, я стану безмозглым мутом? Меня передернуло. Нет, стать чем-то
Верить и надеяться.
В голове во второй раз за этот такой длинный день мелькнула мысль:
«Я принимаю бой!»
– Ну что, Поле? Сразимся? – ощерился я.
И шагнул вперед.
Ксения Сигаева
Колыбельная
Мягкий свет керосиновой лампы немного разгонял темноту, оставляя уютные отблески на серых стенах. Время, ветра, морозы и влага – будь они неладны! – источили кирпич и бетон, покрыв стены густой сетью трещин.
Тишина… только ветер свистел в пустых полуразрушенных зданиях, да потрескивал язычок пламени под стеклянным колпаком лампы.
А затем этот мирный фон разрезал посторонний, пугающий звук – протяжный тоскливый вой огласил окрестности.
Женя вздрогнула.
