– Мы тоже клянёмся, что с головы княжича, а также с голов его людей не упадёт ни один волос. Да будет так! – Половцы хорошо говорили по-русски.
Удовлетворённо кивнув, степняки уехали, а в княжеском дворце поднялся переполох. Жена князя, Гита, узнав об участи сына, воспротивилась. Да и кому в здравом уме придёт в голову отдать маленького сына язычникам в заложники, да ещё зимой? Он ведь может не только простудиться, а и саму жизнь потерять. Князь, однако, заверил её, что сыну ничего не грозит.
Тут же стали собирать прислугу. В первую очередь – дядьку, из старых воинов, да двух холопок-нянек. А ещё десяток гридней – из тех, что поопытней. Десятник, узнавший о задании, заверил князя:
– Пока головы свои не сложим, к княжичу не прикоснётся рука половецкая.
– Похвально. Но их много, а вас десять всего. Лучше, если бы обошлось.
Санный поезд из нескольких саней с сыном князя и прислугой выехал из города. Следом, охраняя княжича, бежали дружинники. Горожане провожали обоз жалостливыми взглядами: каждый понимал, что ради них князь Владимир отдаёт в залог самое дорогое – сына. Были у князя на то время другие сыновья, постарше, и за них бы он не так волновался, но этот ребёнок ещё несмышлёный.
На середине поля, между городом и половецким станом, обоз остановился. Почти сразу навстречу выехал на коне хан Итларь и с ним – два десятка его людей. Понятно, что хану положена свита, но старый воевода Ратибор, сын его Ольбег да и сам князь, стоявший на стене, обеспокоились. Столько воинов в свите могли ночью учинить беспорядки, прорваться к воротам и впустить в город половцев.
– Ратибор, отведёшь их на постой в свой двор. У тебя места много, разместятся. Вокруг поставь усиленные караулы – и для безопасности хана, и его людей, и для нашего спокойствия, – дабы не напали внезапно, с них станется.
– Исполню.
– И ещё: людей Ольбеговых поближе к половцам поставь – из тех, кто язык их знает. Если удастся, пусть послушают, о чём те говорить будут.
– Сомневаюсь, что они языки распустят. Как говорится, и у стен бывают уши. – Однако указание князя исполнил.
Половцы въехали в распахнутые ворота. Впереди – сам хан, слева от него – знаменосец, справа – сын. А за ними уже воины, все из знатных, в хороших одеждах, сбруя на лошадях украшена медными узорчатыми бляшками.
Князь проявил уважение к гостю, сошёл со стены.
И хан половецкий с лошади слез, поддерживаемый воинами своими. Мог бы и сам спрыгнуть, не старик, однако – традиции, этикет.
Хан и князь поручкались. Хан гордо огляделся: все ли видят, что он с уважаемым князем вот так, на одном уровне, с почётом встречаем?
Воевода Ратибор пошёл впереди, указывая дорогу. Он завёл половцев на свой двор, довольно обширный, и указал хану избу – располагайся. Воины его по соседству в другой избе расположились. Коней в конюшню определили – поодаль, в углу двора. Холопы стол накрыли: барашка, жаренного на вертеле, пирожки, овощи, рыбу. Квашеную капусту, огурцы и солёную рыбу не предлагали – не употребляли половцы соли и не ели солёной пищи.
Вокруг своего двора Ратибор расставил дружинников.
– Глядите в оба, чтобы мышь не проскочила! – напутствовал он их, уходя. – Однако ежели степняки со двора выехать задумают – ворочайте их назад. Оружие не применяйте до тех пор, пока сами не нападут.
Торков же с Алексеем он поставил у избы, где расположился хан, вроде как почётный, внутренний караул. Только торки и Алексей поближе к слюдяным окошкам стали. Вдруг словцо какое или фразу, неосторожно обронённую, услышат?
Все приехавшие половцы собрались в одной избе с ханом, зашумели, принялись есть-пить и жадно рвали зубами горячую ещё баранину.
Ратибор меж тем направился к князю и во дворе столкнулся с киевским боярином, Словятой.
