Конрад повертел перед собой мощные руки, не обнаружил на коже порезов и удивлённо уставился на Алексея.
– Это я образно, иносказательно, – поспешил успокоить его Алексей. – Пошли лечиться.
– Чем?
– Горяченького супчика похлебаем – с потрошками, квашеной капусткой похрустим или рассольчика огуречного выпьем.
– Не могу.
– Пошли-пошли! Сам увидишь – полегчает.
– Странные у русских методы лечения. Ты же француз, а как быстро у них научился! И говоришь почти чисто.
– У меня способности к языкам, – Алексей сказал первое, что пришло ему на ум.
Он помог Конраду подняться, и они побрели во вчерашнюю харчевню – даже за стол тот же сели.
Прислуга тут же оказалась рядом.
– Что есть-пить будем?
– Сперва рассола, потом супчика с потрошками.
– Супчика нет, но есть шулюм из баранины.
– Неси! И про пироги не забудь, с вязигой.
Они выпили по кружке огуречного рассола и принялись за шулюм – бульон из баранины с мясом на косточках. Конрад вошёл в раж, и косточки так и хрустели у него на крепких зубах. Шулюм заедали пшеничными лепёшками.
После еды Конрад порозовел, глаза оживились, отёки под глазами заметно спали.
– И правда, помогло.
– Я же говорил! А теперь рассказывай.
– Не о чем рассказывать, новостей нет.
– Я не новости от тебя хочу услышать. Ты вчера, друг сердечный, в разговоре со мной две оговорочки допустил. Так вот, я знать хочу – кто ты на самом деле?
– Анри, ты же всё обо мне знаешь, – попытался увильнуть от ответа десятник.
– Ну да, всё! Только вчера ты про пороховую бочку сказал. А порох, если я не ошибаюсь, даже в Китае ещё не выдумали.
Конрад на мгновение замер, потом усмехнулся:
– Если ты о порохе знаешь, значит, ты тоже не тот, за кого себя выдаёшь? Или я не прав?
– Прав, лопни мои глаза! Но ведь я первый спросил!
– Ладно, не будем спорить. Мы не раз выручали друг друга в трудных ситуациях. Надеюсь, всё, что ты сейчас услышишь, умрёт вместе с тобой.
– Ты сомневаешься? Тогда молчи.
– Я раньше боялся открыться. Представь: рыцари, крестоносцы – и вдруг человек из другого времени! Сожгли бы на костре как порождение дьявола.
– Не исключено. Но я весь внимание.
– Меня на самом деле зовут Конрадом. И я действительно из Саксонии – теперь это земля в Германии. Не знаю, поверишь ли ты, но я очутился здесь, вернее, не совсем здесь и немного раньше, ещё до похода крестоносцев, два года назад. Жил себе в своём доме, по вечерам ходил пить пиво с друзьями, а потом началась война.
– Погоди, год-то какой был?
– Тысяча девятьсот сороковой. Сначала Франция пала, потом Польша. А через два года призвали меня. Мне посчастливилось: служил в Кёнигсберге, на зенитной батарее, дорос до ефрейтора. А потом – бомбёжка. Помню только вой бомб, вспышку и удар. Очнулся весь в крови, в изодранной форме – но уже в другом времени. Долго понять не мог, что со мной случилось, к людям с вопросами приставал. Меня сочли умалишённым, да я и сам так думать начал. Контузия, ранение – вот мозги набекрень и съехали.
– Крыша…
